Семь пятниц для Сони - Виктория Осадчая

— Сука ты, Половцев! — диалог начинался достаточно продуктивно с моей стороны, когда я разъярённая влетела в кабинет с табличкой «Начальник департамента медицинского образования и кадровой политики в здравоохранении».

— Софья, это что за тон? — мужчина за столом даже подскочил на месте. Сзади, пытаясь оправдаться, влетела его секретарша.

— А я имею право разговаривать так с тобой.

— Выйди, Валентина. И дверь закрой, — скомандовал он девушке, которая открывала рот, как выброшенная на берег рыба, не в силах что-то вымолвить. — А теперь будь добра, объяснить, Софья Михайловна.

— А то ты не знаешь, почему я пришла. Даже не догадываешься и не допускаешь ни единой мысли. Половцев, я из-за тебя просрала работу в Питере. Мне предлагали должность, преподавание. «Но что ты, Сонечка? Твой ум нам тут необходим. Откроется центр, будет тебе и оборудование, и кафедра, и если захочешь, даже отделение», — процитировала я его слова, хотя и не дословно. Главное, донесла смысл.

— Соня, я понимаю, ты злишься.

— Я злюсь? Володь, я в бешенстве. Ты отдаешь моё место какой-то моромойке, подобранной на улице. Я понимаю, тебе нужно как-то платить за секс, но это мое место. Я горбачусь над этими научными работами, я выступаю чуть ли не на каждой конференции, я начала заниматься докторской. А ты меня сейчас всего этого лишаешь, — нет, я не кричала и не выпрашивала, я требовала то, что принадлежало мне по праву.

— Сонь, не все в жизни даётся так легко.

— Знаешь что, Половцев, если я не получу обещанное мне место, я буду с тобой разговаривать по-другому. И вообще, не с тобой.

— Вот только не надо мне угрожать. Пуганные, — отмахнулся он, состряпав такое выражение, мол пугают его тут хомячки всякие.

— А твоя жена папе все успела рассказать про нас? — надавила я на больное.

— Вот давай только его сюда не будем впутывать.

— Нет, мой милый, ты сам развязал эту войну. Я вспомню и про дочь твоего лучшего друга, и про нынешнюю твою любовницу. И тогда посмотрим, чьи шапки полетят первыми. Не забывай, что я спала с тобой десять лет, я и не такое рассказать могу и доказать. Не доводи до греха.

— И что ты этим хочешь добиться? Ты ведь понимаешь, что я сам не в праве назначать на такие должности.

— Понимаю. Но за тобой последнее и первое слово.

— М-да, не ожидал я от тебя этого.

— А ты сам меня такую взрастил. Мой номер ты знаешь. Думаю, я дождусь положительного ответа.

Кто такой Владимир Половцев? Мой бывший любовник, моя большая первая больная любовь, которая длилась очень долгое время. Начальниками в министерстве в наше время становятся даже молодые неопытные птенцы, но тут речь шла о матёрой птице, которая была всего на пару лет младше моего отца.

Началось все давно. Ещё в самом начале студенчества, когда молодая и амбициозная Софья Богатырёва постигала основы медицины, ловя с открытым ртом все, что нам давали преподаватели. Половцев появился на нашей кафедре, когда я училась на втором курсе. Параллельно с Половцевым у нас так же преподавал и его друг. И как ни странно, обоим мужчинам приглянулась одна и та же студентка.

Конечно, тогда этого своего «счастья» я совсем не осознавала, отучившись у них целый курс. Кто ж виноват, что родители нас родили красавицами, умницами, да и ещё не серыми мышками. Для меня, что Вова (имею я право их так именовать уже), что Гриша, все одно, были Богами медицины, на которых я молилась каждый день. Ладно, высшие существа науки, так ещё один из них обладал такой внешностью, что иногда сердце исходилось в безудержном танце при виде его. Естественно, это был Половцев. Только проблема была в том, что, во-первых, он был преподавателем, во-вторых, старше меня вдвое, в-третьих, он был женат. При чем не просто на какой-то бедной студентке, а на дочери заместителя министра. Но это ведь было до встречи со мной.

Мои подруги ознаменовали этот период «Софебум». Ухаживания Васьки Курчатова с четвертого курса и нашей парочки ребят, эти двое. Популярность пришла откуда ее не ждали, а вот дела сердечные скромную с виду девицу тогда мало интересовали. Пока…Участие в научной студенческой конференции не выделило меня из массы выскочек и ботаников.

Первым моего внимания стал добиваться холостой на то время Маникян. Я не знаю, было ли это все на самом деле на столько серьёзно, но он буквально брал штурмом «неприступную крепость». Ну, а раз у друга появилось такое серьезное увлечение, почему бы и бабнику Половцеву не обратить на него внимание?

Тут уже не нужны были не штурмы, ни боевые действия. Девица Богатырёва сдалась почти сразу же на милость человека, который впоследствии станет для нее больной любовью.

Почему больной? Ну, если учесть, что мы пробовали жить вместе, расходились четыре раза, столько же раз сходились. Что он уходил дважды от жены и снова возвращался. Во-первых, это родство сулило ему хорошую должность, а я молодая и глупая отпускала его с миром, понимая, что это его жизнь. Самоотверженец во мне жил долго и мучил каждый раз.

С женой его имела неоднократный разговор, родители тоже были не в восторге, но старались не лезть. А вот сестра говорили обо всем напрямую.

В общем, поскитавшись по съёмным квартирам, даже пробыв целых пять месяцев беременной, пережив выкидыш, безразличие Половцева, который считал, что я никуда не денусь, терпение лопнуло. Вроде не скажу, что была слабохарактерной, но слабость в его лице имелась.

Знала я так же о том, что для Гриши я стала такой же слабостью. Спустя год, после того, как мы с Володей сошлись, он женился на одной из своих студенток. Но, как утверждал их общий друг, с которым я тоже по воле случая была знакома, при чем ещё и работала под его началом, Григорий все это время был влюблен в меня, а его жена, хоть и догадывалась, но никогда не устраивала сцен ревности, переживая все молча. Они даже из города уехали, родили двое детишек, но жизнь нас почему-то снова и снова сводила.

Ещё одна причина, по которой я окончательно порвала с Половцевым, была его измена. Жена была как-то чем-то самим собой разумеющимся, но когда я застукала его в постели с дочкой своего начальника, который ему же являлся другом, я