освещенной веранде, утыканной большими окнами. Такая домашняя, хоть и растрёпанная, в большом вязанном свитере. В этот момент Ряземский испытал необъяснимый прилив желания стащить с нее всё это безобразие. Если там ещё и носки шерстяные окажутся, то он вообще с ума сойдёт.
Увидела в окно машину, заволновалась. «Теперь, милая, ты не сбежишь. Не позволю», — подумал он, решительно направляясь к теремку, как он окрестил домишко.
— И почему я не удивлена, — Соня появилась на крыльце, скрестив руки на груди. Зыркнула на сестру. — Зайди, холодно. Позже с тобой поговорю.
А тон-то какой командирский.
— А тебе меня не жалко? — поинтересовался Ряземский.
— А я тебя и не приглашала.
— Вообше-то я безоружен, — поднял он руки, прокрутившись вокруг себя, — пришел с миром.
— А вот мне почему-то кажется, что от тебя исходит угроза моей частной жизни. И вообще, хочется в тебя чем-нибудь тяжёлым запустить.
— Нет, я, конечно, понимаю, что не все девушки хотят замуж. Но мне казалось, что реакция обычно не такая агрессивная должна быть.
— Борщ будешь? — выбила она его из колеи своим вопросом. Это как так? Они же сейчас совсем другое обсуждали. Ну, женщины!
— Буду! — нашелся он.
— Нин, у нас ещё один гость, — оповестила она подругу, заходя в дом. Михаил последовал за ней.
Борщ оказался вкусным, несмотря на то, что он начинал злиться на ее беззаботную улыбку и болтовню с подругой и сестрой. И чай ещё пить заставили, с вареньем. Тут он вообще уже не чувствовал вкуса. Тем более Соня касалась под столом его ноги своим шерстяным носком. Безобразие какое-то. Ещё и настойкой напоили. После нее он точно бы не доехал до дома.
— Так, ребятки, мы с Сашей спать, время позднее. Вторая комната в вашем распоряжении. И не шумите, — предупредила Нина.
Легко сказать, когда желание придушить нерадивую невесту у Ряземского было наравне с физическим. Не о том он сейчас думает, не о том.
— Тебе ещё время нужно?
— Нет, — замотала она головой, — я уже все решила.
— И?
— Сначала, — она расстегнула джинсы и стянула их вниз, — я хочу тебя.
— Боже, Сонь, — почти зарычал Ряземский, но Богатырёва ловко уселась перед ним на стол.
— Что такое, Миш? — глазки невинно хлопают, а проворные пальчики уже тянутся к пуговкам на его рубашке.
— Пока не ответишь, — перехватывает он ее руку, — ничего не будет.
— Это шантаж? — Соня ловко соскользнула вниз, оказавшись сверху. Губы ее начали блуждать по мужской шее, обдавая горячим прерывистым дыханием. Мужчина сжал челюсть. Ну, что она вытворяет?
— Я не привык сдаваться, — объявил он, пока вторая ее рука полезла к ремню.
— Я тоже, Миша, — она играла с ним, дразня короткими поцелуями, которые делали свое дело. Понимала ведь, чертовка, насколько сильны ее чары, что она может его завести с пол-оборота.
— Тебе придется, Сонечка, — и теперь уже две ее руки были в жёстких тисках его пальцев. Они смотрели друг другу в глаза, пытаясь утихомирить сбившееся дыхание. Да, это борьба характеров и кто-то должен уступить, чтобы взять лидерство в отношениях.
— Я хочу заняться любовью, — произнесла Соня, едва касаясь его губ, — со своим будущим мужем.
Второй раз повторять не пришлось, он все услышал, все понял…
* * *
Оказывается, как все просто. Просто чувствовать себя счастливой, просто решиться на такой серьезный шаг, просто любить и чувствовать, что рядом настоящий мужчина.
— Говорила с сестрой, она прилетит? — поинтересовался Ряземский утром, когда мы собирались на работу.
— Куда она денется? А Ваня?
— Он не сможет быть у нас на свадьбе. Улетает в Москву по работе.
— Мне уже спокойнее.
— Да брось ты, он вроде неплохой малый.
— Я и не говорю, что он плохой. Просто боюсь, что она снова сбежит. Слушай, Миш, ты ведь не просто меня возил к своему брату? Ты же уже тогда что-то решил? — я прищурила глаза, уставившись на своего жениха, который боролся с галстуком.
— Какая мне проницательная жена достается. Да, я хотел тебе показать, какие мы Ряземские надежные. Ты же сама сказала, что мы мало знакомы.
— И заодно проверил, насколько хорошо я вписываюсь в концепцию Вашей семьи.
— Даже если бы не вписывалась, — я перехватила концы галстука, помогая ему, — я бы уже все равно не изменил своего решения
— Почему?
— Хочешь услышать о том, что влюбился в тебя ещё тогда на дороге, когда ты отчаянно помогала пострадавшим?
— А ты влюбился?
— Конечно! Представляешь, это было как в фильмах, когда видишь девушку своей мечты в замедленной съёмке, — издевался он.
— Дурак, — рассмеялась я.
— Я серьёзно. Вспомнил, аж взбудоражился весь. У нас ведь есть ещё двадцать минут, а? — вздернул он хитро бровь.
— А ты точно женишься на мене не из-за секса? — я должна была задать этот вопрос.
— Все по любви, Сонечка. Надеюсь, обоюдной? — поинтересовался он.
— А разве может быть как-то иначе? Люблю тебя!
И уже на парковке, прощаясь со своим мужчиной до вечера, я понимала, что я самая счастливая женщина на свете!
