Сейчас P.S. И никого не стало. Книга 3 - Яна Рихтер

Несколько лет назад.

– Вставай, боец! – еле сдерживая слезы, я колотила кулаками по его груди, – Вставай, боец! Бойцы не плачут!

Злой не шевелился и продолжал лежать на снегу. Глаза его были закрыты, рваное дыхание поднималось облаком в морозном воздухе. Твою мать. Я стала лупить его по щекам красными скукоженными от мороза ладонями– рукавицы я потеряла ещё в самом начале пути. Саня поморщился и открыл глаза, я отвернулась и смахнула слезы.

– Развалился тут. Отдохнуть решил? – я покосилась на его рваную штанину, залитую кровью, и торчащие кости, борясь с тошнотой. Он проследил за взглядом и попытался привстать.

– Не надо, не смотри, – я пресекла его попытки, мешая ему подняться.

– Вот же блядь, – он матернулся, – Перелом, сука.

Он откинулся на спину и спросил:

– Давно отдыхаю?

– Не знаю. Может, минут пять-десять. Сильно больно?

– Прорвёмся, – он поморщился.

Саня достал из кармана пачку «Парламента», но подкурить у него не получалось. Я выхватила у него сигарету, достала из кармана спички, и через мгновение вернула её на место уже подкуренную.

– Ты куришь? – рыкнул Злой удивлённо.

– Неа, пробовала однажды.

– Добрый тебя грохнет. Опустив окурок в снег, Саня опять заговорил:

– Слышь, Малая, гони за помощью, ты не справишься, а сам я не дойду.

– Хернёй не страдай. Я тебя не брошу, – я поднялась на ноги, – Надо шину наложить, потерпи, поищу ветки. Через некоторое время я уже сидела на коленях перед ним и импровизировала с ветками и ремнями, сооружая шину.

– Слушай сюда, Малая, – Злой схватил меня за руку, – Встаёшь и идёшь на юг, выйдешь к тропе, а там налево и топать до зимовья не сворачивая. Нож у меня возьми, на всякий..

– Да, заткнись уже! Ты что, не понимаешь? Я совсем не ориентируюсь на местности. Мне что юг, что восток! Я не найду тебя потом! Я не смогу привезти помощь, – орала я, – Поэтому соберись и приготовься к долгому пути. И да, будет больно. Но ты ж помнишь, бойцы не плачут.

– Твою мать…

Я не стала слушать дальше и пошла за большими ветками, которые видела в низине. Проваливаясь в снег почти по середину бедра, я ухватила большую сухую раскидистую ветку и волоком потащила её к месту, где лежал Саня.

– Саня, вот сейчас ты залезешь сверху, и я тебя потащу.

– Ну ты и дура, нахер тебе это надо. Иди и помощь приведи, Геракл, ёпт.

Мне хотелось его стукнуть. Хотя, в конце концов, он был прав. Я дура. И оказались мы в этом дерьме из-за меня. Меня впервые взяли с собой на охоту.  Красивое слово «охота» означало, что два раза в день парни будут уходить в заснеженную тайгу и проводить там большую часть времени. У них будут мужские разговоры, азарт, адреналин и добыча. А я буду оставаться в зимовье с кем-нибудь из них. Я пробовала ходить с ними, но первый же мертвый заяц вывернул меня наизнанку вместе с содержимым желудка. Я гладила ещё теплую шкурку и плакала. Один раз и навсегда я решила для себя, что охота это зверство, и отказалась в этом участвовать. Шёл третий день, парни пошли за косулей, а со мной остался Злой. Приготовив обед, я начала доставать Саню и канючить – я хотела гулять. В итоге через час Злой не выдержал и, матерясь, пошел меня выгуливать. Но что-то пошло не так, и теперь он со сломанной ногой лежит передо мной, и находимся мы хер знает где. Я заслужила его раздражение и злость. Поэтому, как только мне удалось зафиксировать сломанную ногу, я схватила ветку и поволокла ее в направлении, куда указал Злой. Он был тяжёлый, это был первый случай, когда я была не рада богатырскому сложению троицы и моим скромным физическим возможностям.

– А не надо было физкультуру прогуливать, Рина. Надо было тоже в качалку, – бубнила я себе под нос, впрягаясь в импровизированные сани,

– Злой, не молчи, говори со мной, – пыталась я отвлечься от жалящего крепкого мороза. Ответа не последовало, я остановилась и обернулась. Саня опять отключился. Твою ж мать. Куда идти? Я не видела следы, мы здесь не проходили. Я слушала интуицию, но она молчала, я наугад повернула направо. Я не знаю сколько я бродила, играя в маленькую лошадку, но, когда я увидела перед собой след от ветки, которую я тащила за собой, я упала на колени.

– Бл4444, – взвыла я.

– Что там, Малая? – я вздрогнула от хриплого голоса. Саня иногда приходил в себя, но несмотря на фиксацию ноги, боль была адской и временами он отключался. Я помнила о морозе, поэтому периодически останавливалась и растирала его лицо, кисти рук и стопу на здоровой ноге. Надо было торопиться. – Мы ходим кругами, брат. – Не могу понять, где мы находимся. Куда идёт след? После описания местности и наших следов, Саня выбрал направление, я взвалила ветку на предплечье и потянула свою ношу за собой. Двигались мы медленно. Краем глаза я уловила движение. Собака. Точно, лайка. В голове мелькнула радостная мысль, что человек должен быть рядом или жильё. Но когда животное, увидев нас, застыло, а потом повернуло голову, волоски на теле встали дыбом. – Охуеть, – выдохнула я. На меня смотрела тупая морда, и я чётко различала  большие уши с кисточками и короткий хвост. Рысь. Зверь застыл, разглядывая нас и принюхиваясь. Кровь. У Сани вся штанина залита кровью. Мысли стреляли в голове как из пулемета. Я бросила ветку, выхватила нож, подняла вверх широко расставленные руки и с диким криком бросилась в сторону зверя. – Пошла вон!!! Смылась, тварь, нах4й!!! – орала я дурным голосом. Рысь попалась правильная, не жаждущая приключений, и при первых же криках зверь развернулся и рванул в тайгу. Я вздрогнула от постороннего звука. Это был сиплый смех. Смеялся Злой.

– Малая, ты монстр! Молодец! Испугалась?

Я отрицательно покачала головой:

– Пошли уже. Надо поторапливаться.

И мы снова двинулись в путь. Спустя некоторое время, выбившись из сил, я опять рухнула на колени. Я не чувствовала рук. Злой опять отключился. Наступал вечер, через час наступят сумерки, надо выбираться отсюда.

– Надо идти, Рина. Надо идти. Мы выберемся, мы обязательно выберемся, – шептала я под нос.

А затем встала, вспомнила нашего преподавателя музыки в школе и самую оптимистичную песню, которую мы учили.