Это был ее мужчина…
– Позволь мне показать тебе кое-что.
Он выпустил ее из объятий, взял за руку и провел через гостиную в большую спальню. Первое, что увидела Николь, была прекрасная бабочка на подставке с подсветкой, от которой ее крылья меняли цвет в удивительной флюоресцирующей голубой гамме.
Я был уверен в этом, торжествующе подумал Кин. Бабочка – просто гениальная идея! Она помогла-таки разрушить стену отчуждения. Покорной сексуальной рабыни больше не было. Когда Николь повернулась к нему лицом, ее зеленые глаза метали молнии.
– Прелестная вещица, не правда ли? – спокойно заметил Кин. – Она должна быть представлена именно таким образом. А почему ты сердишься?
– Ты сделал это преднамеренно! – обвиняюще воскликнула Николь.
– Да, – признал Кин. – Я хотел достичь максимального эффекта.
– С каких это пор тебя заинтересовало украшение домашнего очага? – с оскорбительным презрением осведомилась она. В ответ Кин улыбнулся.
– С этого вечера. Ты вдохновила меня.
– Но почему?
– Потому что это что-то значит для тебя.
– Ничего это не значит! – горячо запротестовала Николь, стиснув руки в кулаки.
– Тогда ты тем более не должна расстраиваться, Николь. Я просто хотел доставить тебе удовольствие.
– Удовольствие?!
Вместо ярости в глазах Николь теперь отразилось замешательство – вдруг из-за слишком резкой ее реакции он заинтересуется этим вопросом гораздо глубже, чем ей хотелось бы?
– Конечно, помимо того, которое ожидает нас в постели, – сказал Кин, напоминая ей об обязательствах. Он обнял Николь и, невзирая на ее напряженное состояние, прижался к ней. – Тебе будет приятно смотреть на эту бабочку ночью. И утром, когда проснешься.
Руки Николь были все еще прижаты к бокам, в глазах горел гнев. Теперь она не была холодной и безразличной! За что она может так ненавидеть его, Кин не знал, но даже ненависть лучше, чем равнодушие. Ему не хотелось укладывать в постель пассивную, покорную Николь. Он хотел, чтобы она была пылкой и страстной, такой, какой неизгладимо запечатлелась в его памяти.
– Ах да, постель… – Николь вложила в это слово весь свой яд. – Что ж, пойдем в постель!
Кин засмеялся.
– Не так быстро, Николь. Мы еще даже не поцеловались.
– Рискуешь, Кин. Я могу откусить твой язык.
– Я все-таки рискну.
– Шлюхи не целуют клиентов.
– Ты не шлюха, Николь. Деньги вообще не имеют отношения к тому, что происходит между нами.
– Это говорит твое самолюбие, Кин. Меня бы здесь не было, если бы не деньги.
– Ладно. Тогда дай мне то, за что заплачены мои деньги, а свой язык примени для чего-нибудь; другого, кроме разговоров.
Николь открыла было рот, чтобы заговорить снова, но Кин стремительно обрушился на него в поцелуе таком сокрушительном, что в первый момент Николь не знала даже, как отреагировать. Но затем их языки сплелись в яростном, безудержном поединке. Она обвила его шею руками, ее тонкие пальцы зарылись в густые волосы. Кин подхватил ее под мягкие, соблазнительные ягодицы и, шагнув к кровати, опустил. Ее ноги призывно раздвинулись, и он буквально рухнул на нее. Опьяняющий прилив адреналина нахлынул на Кина, когда он понял, что Николь хочет его так же неистово, как и он ее.
Он уже был готов погрузиться в ее жаркие, влажные глубины, как вдруг Николь, упершись руками в его плечи, воскликнула:
– Нет! Нет! Подожди!
– Почему? – раздраженно спросил Кин. Каждый его нерв был напряжен до предела, плоть протестовала против любого промедления, а разум был в ярости из-за того, что Николь затеяла с ним эту дразнящую, садистскую игру.
– Ты должен использовать презерватив, Кин, – решительно произнесла Николь.
– У тебя инфекция? – Голос Кина звучал разочарованно. Он не мог поверить, что такая разборчивая женщина, как Николь, могла рисковать здоровьем в сексе.
– Скорее это относится к тебе, – резко ответила Николь. – Ты же не станешь меня уверять, что сохранял… целомудрие прошедшие пять лет.
– Нет, я не настолько глуп, Николь.
– Я хочу, чтобы ты использовал презерватив, – настаивала она.
– Но это же не доставит удовольствия ни тебе, ни мне.
– Черт возьми! Беременность не входила в условия нашей сделки.
– Беременность! Ты беспокоишься о том, что можешь забеременеть?
– Такое случается, знаешь ли, – резко ответила Николь.
Кин нахмурился, видя такую ее озабоченность – при современных-то методах контрацепции.
– Я не принимаю противозачаточных таблеток, Кин. Настаивая на том, чтобы провести со мной эту ночь, ты не дал мне времени обезопасить себя в этом плане.
Кин очень быстро проанализировал ситуацию.
– Это означает, что у тебя не было секса какое-то время? Сколько… месяцев? Лет? Пять лет?! – вдруг сообразил он, вспоминая ее колкое замечание по поводу продолжительности его сексуального воздержания.
– Это не твое дело. – В глазах Николь снова мелькнула насмешка. – Дело в том, что в этой ситуации ты вряд ли захочешь заполучить ребенка. Впрочем, как и я. Ответственность за него может создать помехи в твоей жизни. Хотя, конечно, ты можешь вернуться к привычному образу жизни, оставив меня по окончании сделки самой разбираться с последствиями.
Почему в ее словах столько горечи?
– Я никогда не увиливал от ответственности, – резко заметил он. – Я никогда не отворачивался от тебя, Николь. Ведь это ты покинула меня.
– После того, как ты захлопнул множество дверей перед моим носом, – она горько усмехнулась. – Только дверь спальни всегда оставалась открытой. Но давай не будем отвлекаться, Кин. Мы заключили деловое соглашение, и на этот раз я не хочу обсуждать ни бабочку, ни ребенка. Больше никаких разговоров… Я принесла с собой упаковку презервативов на случай, если их у тебя не окажется. Они у меня в сумке.
Неистовое желание пропало, но Кин не очень огорчился. Он лег рядом с Николь – впереди целая ночь, можно и не торопиться утолить свой сексуальный голод. Сейчас его в не меньшей степени привлекала возможность поговорить, а выяснить ему хотелось многое.
– Так достать презервативы? – спросила Николь, поворачиваясь к нему и опираясь на локоть.
– Безусловно. Но теперь придется немного подождать, – сардонически заметил он.
Николь скосила глаза на поникшее доказательство утраченного возбуждения.
– Извини, Кин. Я должна была обсудить это с тобой заранее. Все получилось непреднамеренно.
– Твоя сумка в ванной комнате. Это там. – Кин кивнул на дверь за прикроватным столиком.
Значит, она должна была либо перелезть через Кина, либо встать со своей стороны кровати и, обходя ее, пройти мимо подсвеченной бабочки, единственного источника света в комнате. Кин с любопытством наблюдал за ней, и Николь выбрала второй вариант как меньшее из зол.
