— Но…
Подойдя к двери, Гейдж резко повернулся.
— Луиза, я не спрашиваю вашего согласия. Дирк остается.
Его тон напомнил ей отца, который вот так же властно разговаривал с матерью. Луиза не собиралась ни от кого терпеть такого тона, особенно от Гейджа Коула.
— Не командуйте, Коул. Здесь вам не Дабл-Ар.
— Не злите меня, мисс Хадсон, — предупредил Гейдж. — Я не в том настроении.
Луиза решила уступить.
— Хорошо, пусть будет по-вашему. Но все же я считаю, что это ни к чему. Я привезу его утром.
— Не спешите. Я уеду на аукцион в Финикс, так что он может побыть с вами. Завтра мой работник привезет ему еду, а я заберу его, когда буду возвращаться.
Открыв дверь на крыльцо, он ласково потрепал пса по загривку.
— Дирк, ты остаешься здесь. Охраняй леди. Скоро приеду.
Оглянувшись, он посмотрел на Луизу сквозь сетчатую дверь.
— Будет страшно, не стесняйтесь — звоните моим братьям и шерифу… даже среди ночи. Перестраховка не помешает.
Луиза усмехнулась. Могла ли она предположить, что от этих Коулов будет зависеть ее безопасность.
Гейдж резко повернулся и вскоре исчез в темноте. Луиза слышала, как он завел мотор; вспыхнули фары, по гравию зашуршали колеса машины.
За дверью жалобно заскулил Дирк. Луиза, глядя вслед удаляющемуся грузовику, вдруг почувствовала, как на нее наваливается безысходная тоска.
Гейдж ехал по шоссе, ругая себя на чем свет стоит. Он же хотел сразу уехать. А что получилось? Перед его мысленным взором до сих пор стояло растерянное лицо Луизы и печальные глаза, из-за которых он, похоже, едва не потерял голову. В конце концов Луиза ясно дала ему понять, что сама о себе позаботится, она даже не хотела, чтобы он оставлял собаку.
Когда жизнь чему-нибудь научит его? Казалось бы, Орелия Пальмер преподала ему урок. Влюбился как мальчишка, в то время как она считала его только другом и, когда простодушно призналась, что все еще любит того, другого, сама того не ведая, ранила его в самое сердце. А потом, когда Орелия, благодарная ему за поддержку, пригласила его на свадьбу, он малодушно скрылся и беспробудно пьянствовал все то время, пока молодые проводили медовый месяц на Гавайях.
С тех пор почти два года он старался обходить стороной каждую женщину, которая казалась ему мало-мальски беззащитной. Но Луизе совсем не подходило такое определение. Кроме того, она была дочерью старика Хадсона. Возвела папашу на пьедестал… ничего, она скоро поймет, что тот был далеко не ангел.
Но ведь она в беде, оправдывался Гейдж. Как только он вернется с аукциона, то тут же заберет Дирка и выкинет из головы всю эту дурь.
Когда утром один из работников с Дабл-Ар привез корм для собаки, Луизу так и подмывало отправить пса домой. Но, по правде говоря, с Дирком ей было и впрямь спокойнее, и не его вина, что, глядя на собаку, она вспоминала его хозяина, всякий раз настойчиво убеждая себя, что не желает иметь с ним ничего общего. Она слишком хорошо знала такой тип мужчин: грубые, самоуверенные, властные деспоты, помыкающие женами и контролирующие каждый их шаг.
Ее отец был точно таким же — от носков сапог до ковбойской шляпы. Он держал мать на положении домашней рабыни, не позволяя ей отлучаться из дома без его ведома, не допускал, чтобы у нее были какие-то собственные интересы.
Как они ссорились! Мать всячески пыталась урезонить отца, убеждала, что любит его и что не произойдет ничего страшного, если у нее появятся свои интересы. Но никакие доводы не могли пробить стену его упрямства, и в конце концов он своими собственными руками разрушил то, чем дорожил больше всего на свете, — ее любовь.
Жить в этом заточении мать не смогла. И супруги Хадсон развелись, мать уехала и забрала Луизу с собой в Даллас, и там не только закончила колледж, но даже стала штатным преподавателем в методистском университете…
Листая вечером старый семейный альбом, найденный в отцовском кабинете, Луиза наткнулась на старую черно-белую фотографию — она с отцом в день своего десятилетия. От волнения у нее перехватило дыхание. Она была по-своему привязана к отцу. Через месяц после развода она приехала к нему в Аризону. Отец был невыносим; потеряв жену, он пытался распространить свои собственнические инстинкты на дочь, заставив ее выбирать — он или мать. И тогда она уехала навсегда; не то чтобы она сама не хотела возвращаться, но просто отец дал понять, что дочь ему не нужна.
Даже теперь ей трудно было понять его и простить…
Гейдж Коул наверняка такой же упрямец. Луиза знала его недолго, но уже успела заметить, что этот парень из тех, кто готов спорить по любому поводу.
Погруженная в свои мысли, Луиза вздрогнула, когда на крыльце неожиданно зарычал Дирк. Рычание повторилось, а потом раздался яростный лай, который удалялся: видимо, собака бросилась прочь с крыльца и устремилась куда-то в темноту.
Луиза кинулась к двери, зажгла фонарь, но выйти на улицу не решалась. Вдруг до ее слуха донеслось приглушенное рычание, потом надрывный хриплый лай, затем раздался визг… и все опять смолкло.
От волнения Луиза с трудом справилась с дверной щеколдой, открыла дверь и замерла как вкопанная. Господи, а что если ее поджидают там, в темноте… Но она должна пойти посмотреть, в чем дело. Гейдж не простит ей, случись что с Дирком.
Она стала спускаться с крыльца и тут услышала глухое рычание — это возвращался Дирк. Луиза бросилась ему навстречу.
— Вредный пес! Напугал меня до смерти. Ты кого там поймал — кролика?
Но то, что он держал в зубах, не было похоже на кролика. Помахивая хвостом и глядя на нее блестящими глазами, Дирк положил к ее ногам, словно трофей, окровавленную тряпку.
Луиза точно завороженная вперилась взглядом в пропитанный кровью лоскут, не в силах пошевелиться. Наконец наклонилась и дрожащей рукой взяла лежащий у ее ног «трофей» — это оказался кусок клетчатой мужской рубашки.
— Боже… — вырвалось у нее.
Дирк сидел перед ней, видимо в ожидании похвалы.
— Умница, умница! — Она потрепала его по уху. — Молодчина… А не позвонить ли нам шерифу?..
Когда спустя час Айвор Тилл приехал к Луизе, она была на грани нервного срыва: закрыла все окна и двери, но все равно вздрагивала при малейшем шорохе. Увидев огни фар подъезжающей к дому полицейской машины, девушка с облегчением вздохнула.
Шерифа Луиза представляла себе лысеющим пожилым добряком с брюшком и благодушной улыбкой, а потому при виде Айвора Тилла удивленно заморгала. Он оказался молодцеватым, подтянутым, худощавым брюнетом; на нем была форма цвета хаки, черная кожаная куртка, плотно облегавшая широкие плечи, в которых угадывалась недюжинная сила, на голове красовалась черная ковбойская шляпа. Холодные голубые глаза смотрели пристально, даже пытливо. Он сразу узнал Дирка, дружелюбно потрепал его за холку, потом, представившись, прошел в гостиную и осмотрелся.
