Она сжала бутылочку с присыпкой. Облако белой пыли временно нейтрализовало запах, исходивший от ребенка.
— Клинт! — в отчаянии закричала Бренда.
Ответом послужил рев лодочного мотора. Держа Бекки одной рукой, девушка открыла окно, выходившее на озеро.
Клинт с умиротворенным видом сидел у штурвала и, по-видимому, не испытывал ни малейших угрызений совести, оставив свою гостью в беде.
Бренда посмотрела на удалявшуюся лодку и, переведя взгляд на ребенка, глубоко вздохнула. Этого не следовало делать…
— Сейчас я расплачусь… Сразу после того, как меня вырвет. — Она снова сжала бутылочку с присыпкой.
Настроение Бекки моментально испортилось. Ее личико жалко сморщилось, и она разразилась громким плачем.
Бренда собралась вздохнуть еще раз, но вовремя остановилась. Придерживая извивавшегося ребенка, она высунула голову в окно, глотнула свежего воздуха, еще раз распылила присыпку и взялась за подгузник.
— Нужно рассматривать это как возможность сказать, что я не беспомощная, избалованная женщина, как обо мне думает Клинт! — закричала Бренда, пытаясь заглушить вопли ребенка. Она докажет ему, что может совладать с ситуацией, в которой для большинства женщин нет ничего необычного.
Разве он не изменит своего мнения о ней, когда увидит чистенькую дочь? Она даже приоденет девочку. И, возможно, оденется сама. Расчешет ей волосы. И себе тоже. Она обещала приготовить ужин. От нее не ускользнуло выражение циничного сомнения, с каким Клинт встретил ее слова. Он уверен, что у нее ничего не получится. Если она справится, он будет потрясен. Как и я сама!
— Но ты не хочешь, чтобы он изменил свое мнение о тебе, — напомнила себе Бренда. — Тебе нужно изменить собственное мнение о нем.
Но… она находилась здесь уже четыре дня, и ничего не изменилось.
Напротив, его неловкие и нежные попытки справиться с трудностями, подстерегающими отца-одиночку, обострили чувства, которые испытывала к нему Бренда.
— Я не люблю Клинта Макферсона, — мрачно напомнила себе Бренда.
Однако что, если не любовь, может заставить ее поменять подгузник, из-под которого на белое стеганое покрытие пеленального столика протекает нечто мерзкое и коричневое?
— Вероятно, я люблю тебя, — сказала Бренда малышке, надеясь, что от этого заявления жуткое мяуканье Бекки утихнет.
Нет, у нее еще не проснулась настоящая любовь к малышке. Если она останется дольше, привязанность, несомненно, возникнет.
— Пу-пу! — завизжала Бекки, словно думая, что чем громче она закричит, тем скорее эта глупая девица сделает то, что полагается делать с обкакавшимся ребенком.
— Я уже знаю, — сказала Бренда и, сделав глубокий вдох, решительно, словно солдат, идущий в атаку, расстегнула подгузник. Закрыв глаза, она начала снимать его. Бекки дрыгнула ногой, и зловонные брызги попали на стены и пижаму Бренды.
Почему отец не попросил Джессику прийти на помощь Клинту? Джесс идеально подходит для подобной деятельности. Она препарировала свинью на уроке биологии и даже глазом не моргнула.
Джессика рациональная, спокойная, умная. Практичная. Клинт всегда уважал ее.
Через полчаса Бренда, вся покрытая детской присыпкой, села на пол, держа в руке телефон. Бекки, которая снова пришла в хорошее настроение, ползала по полу, проветривая голую попку.
— Джессику Кинг, пожалуйста. Меня не волнует, что у нее урок. Скажите, что это ее сестра Бренда.
Девушке показалось, что прошла целая вечность, прежде чем она услышала голос Джессики.
— Бренда? Что случилось?
Она объяснила сестре ситуацию с подгузником. Джессика долго молчала.
— Не понимаю. Последний раз ты звонила из Венгрии…
— Из Венесуэлы.
— Но сейчас ты у Клинта? В Канаде?
— Да.
— С Клинтом?
— Ну, я бы так не сказала…
— Бренда, как бы мне ни хотелось узнать, каким образом ты оказалась в доме мужчины, в которого влюблена с трех лет…
— Неправда! В три года я не знала его. И я не влюблена в него. Я его ненавижу!
— Не могу поверить, что из-за этого ты вызвала меня с урока! Где Клинт?
— Я предложила ему устроить себе выходной, чтобы поудить рыбу.
— Что?
— Джесс, помоги, ты ведь самая умная из нас!
Сестра немного смягчилась.
— Итак, ты не можешь закрепить подгузник?
— Нет. Я сама виновата. Когда малышка начала кричать «пу-пу», я решила, что она выражает радость от прыжков на батуте, который я купила для нее.
— Ты купила ей батут? Это безумие!
Бренде пришло в голову, что умная, спокойная, здравомыслящая Джессика гораздо больше подходит Клинту, чем она.
Но у Джесси есть профессор Митч Майклз.
Челси и Бренда ненавидели его, хотя скрывали от сестры, что ее поклонник кажется им занудой и интеллектуальным снобом. Джессика, по их мнению, заслуживала лучшего.
— Как Челси? — спросила Бренда.
— Я не могу заниматься болтовней, Бренда! У меня урок! Я живу в реальном мире.
— А мы с Челси — нет?
Сестра фыркнула и спросила:
— Как я могу помочь тебе с подгузником? Между нами огромное расстояние. У тебя есть Интернет?
— Мне помогает уже тот факт, что я слышу твой голос, — призналась Бренда. — Мне уже спокойнее. Но подгузник не застегивается.
— Найди липкую ленту.
— Что?
— Она толстая, серая.
— Но что, если у Клинта ее нет?
— У всех мужчин есть.
Откуда сестра знает, что есть и чего нет у настоящих мужчин? Вероятно, из книг.
— Пу-пу, — проворковала Бекки, пытаясь схватить телефон.
— Это Бекки здоровается по-своему, — объяснила Бренда.
— Судя по голоску, она очаровательная.
Бренда удивилась, услышав нотку тоски в голосе сестры.
— Ну, ладно, Бренда. Найди клейкую ленту или резинку пошире. В крайнем случае, надень ей резиновые трусы и затолкай в них бумажные полотенца.
— Прекрасная мысль! — восхитилась Бренда и потянулась за резиновыми трусами.
— Не вешай трубку! — попросила она, прижимая телефон плечом.
— Как Клинт? — спросила Джессика, в то время как Бренда начала засовывать Бекки в трусы и напихивать в них бумагу.
— Хорошо, — коротко ответила она.
— На похоронах он выглядел ужасно.
Бренда не хотела слушать о скорби Клинта по женщине, которая стала его женой вместо нее.
— Никогда в жизни я не помышляла выйти за него замуж.
— Что?
— Ничего!
— Бренда!
В голосе Джессики прозвучало сочувственное понимание.
— Кажется, у меня получилось. Джесс, ты гений! Спасибо за помощь. Пока!
Она отложила телефон и услышала, как хлопнула дверь. На лестнице раздались шаги.
