- Ну если бы только деньги, то все, что я бы сейчас делал – собирал прибыль с клиники, а не вел приемы три раза в неделю. Я люблю свою работу, хоть в ней и много подводных камней.
- Например?
- Это секрет.
- Ой, да какой секрет, и коню понятно. Если человек, любящий колбасу, устраивается на фабрику по производству оной самой и жрет ее каждый день, то через определенное время эту колбасу он есть не хочет. Она его не вставляет. Вот это и есть твой подводный камень. Теперь я понимаю, почему ты не женат.
- А я сказал, что не женат? - наклоняется ко мне, при этом улыбается. И, пожалуй, я впервые улавливаю от него запах туалетной воды. Вкусно. А от меня несет чесноком. Супер. Словно прочитав мои мысли, Андрей забирает из моей руки вилку и демонстративно, как будто в замедленной съемке, подносит ее ко рту. - Вот теперь от нас обоих несет чесноком. Так что я там говорил, что не женат?
- Нет. Это сказал Виктор Алексеевич, цитирую: «мне только сына осталось женить». Полагаю, что это и есть ты.
- Скорее всего. Я единственный сын. Тебе когда-нибудь надоедал секс? - проглотить салат я тупо не успела. Подавилась. Причем сильно. Правда, быстро пришла в себя, прилично откашлявшись.
- Ну, когда много трахалась, то да, надоедало. И уже не вставляло, - с вызовом бросаю я. - А к чему твой вопрос?
- К тому, что здеть с приставкой «пи» надо меньше.
- Да я смотрю, вы, батенька, тоже любите материться?
- Обожаю, - снова забирает у меня вилку и отправляет салат в рот. До меня только сейчас доходит, что он ест моей вилкой. Но почему-то поднимать панику из-за этого совершенно не хочется. Хоть я и брезглива в некотором роде.
- Не возражаешь, если я съем еще одну сардельку?
- Конечно, возражаю. Куда в тебя третья влезет?
- В желудок. Тебе ли не знать. Вроде врач, хоть и в странном месте. Я недели две не ела. Клевала как цыпленок, кажется, у меня уже сиськи пропали. Надо срочно наесть.
- Я могу проверить пропали или нет.
- Проверять будешь у своих пациенток. А теперь, как ты выразился ранее – закрой рот и дай мне доесть.
И я действительно ушла в «астрал». Мне было совершенно все равно на то, что за тем, как я ем, наблюдает посторонний мужик. А то, что он наблюдает – это факт. Аппетит разыгрался так, что я не заметила, как съела весь салат и третью сардельку. И мне, черт возьми, мало. Не задумываясь, запила все кефиром, оставшимся с позднего ужина. И, немного насытившись, перевела взгляд на кексы.
- Хочешь расскажу анекдот? - резко перевожу взгляд на Лебедева младшего. Да, точно отец и сын.
- Давай.
- Приходит пациент к врачу и спрашивает: - Доктор, у меня понос. Могу ли я купаться в ванной? Доктор: ну если говна хватит, то купайтесь.
- Супер, - наконец произношу я, после незначительной паузы. - А к чему это?
- Ты только что сожрала три сардельки и запила их стаканом кефира. Ничего не смущает?
- У меня желудок крепкий, плюс я купаться в ванной не собираюсь. А если что, унитаз рядом. Кексы дашь или так и будешь смотреть на меня?
- Думаю, если не дам, ты вырубишь меня и все равно их сожрешь.
- Правильно думаешь, - соглашаюсь я, заполучив контейнер со сладким. - Спасибо, кстати, за сардельки. Очень вкусные. Пять баллов, если они реально домашние.
- Домашние. Только делал их, как и кексы, не я.
- Папа?
- Мама.
- И после этого ты говоришь, что не здун?
- Я немного приукрасил.
- А вообще знаешь что, неважно. За еду я готова простить если не все, то очень многое. Даже то, что из-за тебя мне пришлось раздеться при менте.
- Даже так? Буду знать.
- Кексы тоже очень вкусные.
- С афродизиаком, кстати. Да шучу я, ешь, ешь, - быстро добавляет он.
- Ем.
Жуть как хочется спросить какого черта, имея собственную клинику, он был в женском носке и с грязными трусами. И, кстати, в метро. Но вовремя прикусываю язык. Ни к чему это. И коню ясно, что приперся он сюда не просто так. Временами я, конечно, идиотка, но не до такой степени, чтобы не понять, чего он хочет от меня на самом деле. Да, признаю, что так ко мне еще не подкатывали и это в своем роде подкупает. Откровенно говоря, интересно, что он выкинет в следующий момент, потому что да – он непредсказуем. В девяноста девяти процентах случаев я знаю, что скажет или сделает в тот или иной момент мужчина. Они жуть как примитивны. Парадокс, но не имея ни одних отношений с противоположным полом, я знаю их как облупленных. Меня не интересуют мужчины от слова «совсем». И этот… тоже не интересует. Надо поскорее от него избавиться.
- Слушай, а ты чего вообще сюда пришел?
- А я не сказал?
- Я не помню, - вполне серьезно отвечаю я.
- Ну так понравилась ты мне, вот решил навестить. И покормить.
- Понравилась?
- Да, - прожевав кекс, совершенно серьезно произнес он. - Есть в тебе что-то такое… не знаю что.
- Больные почки.
- Да, безусловно все дело в них. Люблю… больные почки.
- Почкофил, значит.
- Ну хватит уже придуриваться, немаленькая. Думаю, через три - четыре дня тебя выпишут. Давай сходим куда-нибудь.
- Я что-то не пойму, ты шутишь? - спрашиваю я, наблюдая за его совершенно невозмутимым лицом.
- Нет, - спокойно отвечает он. - А что не так? Переживаешь за то, что я видел твои рваные трусы? Ну я уже понял, что ты просто экономная девушка. Видимо, в тебе бедное детство говорит. Куплю тебе красивые трусы, не переживай.
- У меня и без тебя до хрена красивого белья. На нем я, кстати, тоже не экономлю, и ты мог это понять по моему лифчику с чулками. И да, ты – гинеколог. Реально думаешь, что я пойду куда-то с тобой, когда в курсе того, что ты засовываешь свои руки в… кому не попадя?
- Во-первых, я в перчатках. Во-вторых...
- Во-вторых, я привыкла поливать свою кустарниковую розу сама. Без посторонних лиц. Так что, шли бы вы, Андрей Викторович, домой. Поздно уже.
- Поливать? - хмурит брови.
- Поливать и удобрять.
- То-то я думал, на кого ты похожа. Кустарниковая роза. Точно. Там колючек много и пахнет вкусно, в отличие от обычных роз. Ну так что, как насчет четверга в кино?
Тридцативосьмилетняя махина, владелец клиники, по совместительству гинеколог, зовет меня в кино. В кино епрст! Вот оно – удивил, так удивил.
- На задний ряд?
- Нет. Там слишком громко. Да и вечно кто-нибудь сосется или болтает. Я так-то фильм хочу посмотреть, и чтобы никто не жрал рядом попкорн.
- А после куда пойдем? В «Макдональдс»? Или Баскин Роббинс?
- Ну можем и туда, и туда, если ты любишь.
- Люблю. И обязательно пойду. С дочкой. Хватит валять дурака. Все, спасибо за еду, забирай контейнеры и иди себе с Богом.
- Она не согласится пойти с нами. Я немного пообщался с твоей дочкой, когда Саша приходила в прошлый раз, - ничуть не задумываясь, произносит он, пересаживаясь ко мне на кровать. Какие-то доли секунд и до меня доходит.
- Так это она тебе сказала про сосиски?! Поэтому не пришла. Ну и… пошел вон отсюда!
- В смысле?!
- Во всех. И к дочке моей не подходи!
- Ну вот чего ты такая злая? Я же ничего не сделал.
- И не сделаешь! Иди отсюда! - отталкиваю его в плечо, но это примерно, как мертвому припарка. Что там за рука?! Не знаю, что на меня находит, но я ударяю его еще раз и еще. Заканчивается все тем, что я тупо начинаю трогать пальцами его плечо. Не знаю, что я там хочу найти. Пластину какую-нибудь. Ну не бывает таких рук. Наверное.
- Если еще недавно сомневался, то теперь сомнения отпали. Я понял почему ты такая злая. Проблема в сексе.
- В сексе?
- Да. Когда у женщины его нет на протяжении овердохрена лет, бешенство оно закономерно, ибо застой. Надо просто… разворошить твое гнездо.
- Разворошить мое гнездо? - проговариваю по слогам, смотря ему в глаза. От былого настроения не осталось и следа, когда я понимаю, что сделал этот урод.
