- Да. Я разворошу.
- Ладно, я не против. В кино, так в кино. В четверг? - как можно спокойнее произношу я после некоторой паузы, а у самой от ярости внутри все клокочет.
- Не против? - с сомнением интересуется он.
- Ну да. Кстати, а почему твой отец зовет твою маму Фюрер?
- Это он любя. Она немного диктатор, - с улыбкой произносит он.
- Ясно. А как зовут твоих сестер.
- Майя и Вика.
- Младшую Вика?
- Ага. А что?
- Сука! - ударяю ему со всей силы кулаком в нос. - Вот что!
- Пизда…анская башня! - хватается за нос. - Ты больная?! - вскакивает с кровати.
- Стараниями твоих родственников – здоровею! Я твою клинику уничтожу, сукин ты сын. По миру пущу за то, что нарушаешь врачебную тайну. Урод. И сестрицу твою в придачу, раз она делится информацией о своих пациентках. Суки! - вскакиваю с кровати и подхожу к двери.
- Какую на хрен сестрицу?!
- Гинекологичку по имени Виктория Викторовна. Ах да, она у нас не Лебедева, потому что замужем!
- Это не то, что ты подумала, - оправдывается он, убирая ладонь от лица. Черт возьми, я разбила ему нос. - Я с тобой еще разберусь, - тычет в меня пальцем, прикладывая ладонь обратно. - Ну, погоди у меня, Лена.
ГЛАВА 7
- О, Господи, что с твоим носом? - восклицает сестра, как только я прохожу внутрь кабинета.
- Нос, как нос. Будь добра, вылезь из моего кресла, Вика. Я, кажется, говорил тебе уже сотни раз – не заваливаться в мой кабинет, когда вздумается и тем более не крошить жратвой на моем рабочем столе.
- У тебя слишком хорошее кресло, чтобы им не пользоваться в твое отсутствие, - пробубнила Вика, стряхивая крошки со стола.
- Как видишь, я уже здесь. Давай, кыш отсюда.
- Жмот, еще и братом зовешься, - обиженно бросает она, как только я занимаю свое место. Включаю компьютер и загружаю программу. Правда, вовремя останавливаюсь, ловя на себе цепкий Викин взгляд.
- Чего стоим надо мной?
- Ну просто интересно, что с твоим носом. Скажи и я уйду.
- Говорю: если сейчас не сядешь на диван или не уйдешь отсюда, я тебя уволю. Ясно?
- Ладно, ладно. Только будешь так со мной себя вести, я тебе не расскажу кое-что важное.
- Если важное – это то, что завтра мама устраивает ужин с очередной кандидаткой мне в жены, то это не новость.
- Блин, ты уже знаешь, да?
- Нет. Просто об этом нетрудно догадаться, когда это происходит каждый третий вторник нового месяца.
- Да ты стратег. Не ходи, она страшная. Видела ее фото. Ни сисек, ни жопы и волосы жидкие. Пучеглазая какая-то.
- Да я и не собирался.
- А еще у нее волосы короткие, - поднимаю взгляд на Вику. Вот это что-то новенькое. Только ленивый не знает, что я люблю длинноволосых. Мама – не исключение. Это же в каком она отчаянии, что перешла на короткостриженых. - Ну под каре. Еще и блондинка.
- Ну все, тогда вообще без вариантов.
- И я про тоже. Андрюш?
- Что?
- Ну а что все-таки с носом? - тянет к моему лицу руку.
- Парковочное место вчера не поделил. Немного подрался.
- Видимо мужик был сильным.
- Охрененно сильным. Кулак что надо, а по виду так и не скажешь. Хрупка…ий.
- Тут гематомка. Он хоть не сломан?
- Нет. Я рентген делал.
- О! Вы оба тут, - синхронно переводим взгляд на дверь. Матерь Божья! Машинально прикрываю рукой нос. - Андрюша, мне кажется, медбрата Альберта все же надо уволить. Он портит репутацию клиники.
- Тебе кажется, мама. Я сам разберусь, что и кто портит в моей клинике, - последнее особо подчеркиваю. Вот он самый главный и жирный минус работы с родственниками. Знал, но наступать на собственные грабли – это святое.
- Нормальный мужчина не носит лосины, если он только не балерун. На него косятся пациенты.
- Это не лосины, мамулечка, а узкие штаны. Вспомни о толерантности, - не раздумывая, встревает Вика, отходя от моего стола, чем я и пользуюсь.
- Хуерантности. Заколебали со свой толерантностью. Суете ее куда ни попадя.
- Мама, фу, не матерись, - восклицает сестра.
- Поддерживаю Вику, фу, мама.
Дальнейший их треп я не воспринимаю. Пытаюсь абстрагироваться, пристально всматриваясь в экран монитора. Нос расхерачила и тут же свалила, судя по времени выписки. Еще и на ночь глядя. Бестолочь. От чего-то я был уверен, что она не уйдет до предполагаемой ранее выписки. Что-то вроде протеста, специально останется, еще и реально жалобу накатает, по хрен что без оснований. А на деле – ушла сразу после того, как и я. Возможно, испугалась, что разбила мне нос, поэтому и сверкнула пятками. С этим можно безусловно поиграть. Какова вероятность того, что за два дня она остыла? Даже если нулевая, все равно адрес, равно как и ее номер телефона, у меня в данный момент на экране.
- Ты вообще меня слушаешь, Андрей! - навожу камеру мобильника на экран монитора и щелкаю данные.
- Да, мама. Слушаю. На ужин не пойду. У меня куда более важные дела. Между прочим, с длинноволосой и очень даже красивой девушкой.
- А что у тебя с носом?! - вскрикивает мама.
- У Викуши спроси. Все, всем чао-какао. Вика, не забудь закрыть дверь.
А вот он один из плюсов не работать на дядю – уйти тогда, когда хочешь.
***
Если меня спросят зачем я все это делаю – не отвечу. Сам не знаю. В тридцать восемь бегать за женщиной, это уже ни в какие ворота не лезет. Тем более за женщиной, которая этому не слишком рада. Вдобавок за той, которая расхерачила мне нос. Вид у меня, мягко говоря, не очень. Только слепой не заметит, что со шнобелем что-то не так. Хорошо хоть кругов под глазами нет и на том спасибо.
Азарт, интерес? Да. Но ведь не настолько, чтобы получать от этого в нос, тем более ни за что. Мне вот это все на хрен не сдалось. Только почему-то тянет как магнитом. То, что я сейчас делаю – идиотизм чистой воды. И нет, дело не в симпатии к женщине и даже не в том, что я собираюсь наведаться к ней домой, а в том, что я покупаю синие цветы. Она наверняка брякнула про синий цвет просто так. Ирисы – вообще не ее цветы. Какие-то маленькие и неказистые. Но других синих – тупо нет. Вот красные шипастые розы – идеальны для нее. Но покупать то, чем мне могут расхерачить еще и другие части тела, вообще не логично. Так можно и без глаз остаться. Сказала синий – будет тебе синий. В принципе, мне это на руку.
Ровно в восемь я вышел из машины и потопал к подъезду. Первое, что меня удивило, это то, что мне открыли дверь в подъезд, даже не спросив по ту сторону домофона «кто там». Второе – сама многоэтажка и подъезд. Для человека, с легкостью отдающего за несколько дней пребывания в клинике по двести косарей – вонючий лифт, в котором, судя по запаху, кто-то только что испражнился, и совершенно темный подъезд – это все, по меньшей мере, странно.
Позвонив в дверь, откровенно говоря, я ожидал, как минимум, «пошел на хрен», когда мое лицо-таки увидят в глазок, но уж точно не то, что мне откроют почти сразу. Не Лена, а ее дочь. Косяк. Полный и безоговорочный. Надо было купить девчонке хотя бы шоколадку.
- Боже, это мама вас так, да? - восклицает Саша, прикладывая руку ко рту. - Офигеть. Простите, у нее, наверное, рука соскользнула. Или что-то другое соскользнуло. Чем она вас?
- Кулаком.
- Ой, чего это я. Проходите, вы же к ней, - пропускает меня внутрь. А вот это мой козырь. Саша мне безусловно симпатизирует. - Давайте цветы, я в вазу поставлю. Обувь только снимите, а то вам еще и ноги повредят, - улыбается девчонка, забирая из моих рук цветы. - Я шучу. Мама не кровожадная и не бьется, не знаю, что на нее нашло. Она хорошая. И не потому что моя мама. Просто она, правда, хорошая.
- А я не говорил, что она плохая. Мы все иногда поступаем не так как нужно, равно как и говорим то, что не стоило бы.
- Нет, так не пойдет, - рассматривая меня с ног до головы, констатирует она. - Я ваши кроссовки спрячу, если не возражаете.
