Может, ничего ужасного он и не сделал? Ну не встретил на парковке. Они и не уговаривались. Почему она так остро реагирует? Может, это был элемент соблазнения, а теперь в нем отпала необходимость? Он не думал, что ей это так важно? Не писал ей…сколько там…два дня? Но она же ему писала. Он же ответил.
Ответил. Но сухо! Злость разгоралась в ней по новой. Сухо, как незнакомке! Она его приглашала, а он не приехал! А обязан был приехать? Обязан!
Черт. Порвала лист в клочья. Порвала еще один!
И не заходит к ней! И никаких комплиментов! И это после секса-то?!
Она чувствовала себя человеком, заплатившим 15 миллионов за квартиру и приехавшим к моменту сдачи на пустырь.
Прошло 2 часа от рабочего дня, а к работе она так и не приступила. Только обнаружила, что смяла по ошибке документы. День тянулся по меньшей мере за неделю.
И кто все эти люди, уходящие из-за депрессий в работу с головой? Как тут в нее уйдешь, когда вся голова забита черти чем?!
Брала трубку нервно. Смотрела на отсутствие его сообщений, хотя итак знала, что уведомлений никаких. Заходила в диалог с ним, уехавший далеко вниз под другими, – ну точно, сообщений никаких. Ни од-но-го.
Ну держись!
Может вызвать его зачем-нибудь через Олю? Но это под каким же предлогом? А ни под каким! Просто понадобился и все тут! Для уточнения обстоятельств, известных только начальнику отдела кадров. Что она, отчитываться еще должна? Никто же не интересовался, чего он шастал с ней все прошлые две недели. Трудный случай!
Нет-нет…глупо как-то. Не нужно так. Покажет еще свою обиду и уязвленность…из-за каких-то двух дней.
Хотя почему ей нельзя показать свою обиду?! Он, значит, обижать – это пожалуйста, а она теперь – не покажи, что ей это не нравится?!
Она тронула ледяными пальцами свои разгоряченные щеки. Надо успокоиться. И спокойно с ним поговорить.
Лина чувствовала, как всю ее трясет от злости, и усилием воли пыталась унять дрожь. Она набрала Ольге попросить у той еще чашечку кофе, но на том конце трубки ее встречали лишь гудки. Спохватившись, она поняла, что сейчас обеденный перерыв. И не успев огорчиться, что не получит свой кофе, она резво вскочила и полетела в столовую. Если удача еще хоть немножечко на ее стороне, она может его там застать.
От резкого подъема ей аж кровь ударила в голову, но остановить девушку уже ничего не могло. Встав на пороге столовой, она коршуном выглядывала свою добычу. И выискала-таки.
Сидит. Довольный, румяный. Уплетает котлету за свои румяные щеки. Чтоб он поперхнулся. Видно, что ничего не мешает ему наслаждаться своей трапезой и, собственно, жизнью. Как же бесит! Никакие муки сомнений не терзают его душу.
Она так стремительно поднеслась к нему, что нежданным призраком выросла у его стола и натянуто улыбнулась:
– Приятного аппетита, Роман Александрович.
Он чуть действительно не подавился и настороженно покивал, останавливая работу своих челюстей, как запуганный зверек, предчувствующий землетрясение.
– Что-то случилось? – невнятно промямлил он, проглатывая котлету, не пережевывая.
На него уставились два убийственных глаза. Мужчине подурнело.
– Случилось, – медленно присела Лина, как пушистый невесомый снег в безветренную ночь.
– Ты ничего не будешь?
Удивленно окинул взглядом пустой стол со стороны Лины все тот же зашуганный зверек.
– Как дела? Как твое настроение? – спрашивала девушка, игнорируя вопросы, запущенные в нее.
– О! Сегодня так хорошо поболтали с директором, прям по-дружески. Он открытый простой мужик, – охотно делился Рома, потеряв бдительность.
Но тут же поперхнулся собственными словами, видя, как глаза Лины наливаются кровью. Ей невыносимо было слышать, что у него все в порядке, пока она сходит с ума. Бровь ее надменно поползла вверх.
– Ваша дружба ненадолго, – грозно уведомила она своего собеседника, – я вас уволю, Роман Александрович.
Он расправил плечи, прохлопался глазами. Кожа на макушке шевельнулась и на лицо тоже съехала надменность, словно захлопнувшееся забрало.
– Это на каком же основании, Ангелина Павловна?
– А мне не нужно основание. Вы на испытательном сроке.
– И что?
Он говорил ей дальше вслед, но она убегала. Убегала, чтоб не показывать своих непослушный слез. Убегала в ужасе от своих необдуманных слов. Подальше. Подальше. Сжала зубы. Стиснула кулаки, впиваясь в свои ладони ногтями. Не заплакала. Молодец.
Выбежала на улицу, попросила у кого-то сигарет, хоть и не курит. Затянулась, закашлялась, покачнулась из-за головокружения то ли от сигареты, то ли от своих глупостей. Что она, черт возьми, ему наговорила и зачем? Она это хотела сказать?
– И что это было, Ангелина Павловна? – сказал он ей над ухом.
Она подпрыгнула от неожиданности, вскрикивая фальцетом. И тут же зарядила ему пощечину. Все вокруг ахнули. Она растерянно оглянулась:
– Простите, Роман Александрович, вы меня напугали.
Окружающие облегченно рассмеялись. Все, кроме Ромы. Они помолчали. Девушка затянулась уже более уверенно.
– Может, пойдем поговорим наедине? – шепнул мужчина.
– Нет! – рявкнула она нетерпимо, но тут же передумала, – Пойдем.
И ринулась на парковку. Села в свою машину. Рома открыл дверь и с ехидцей пошутил, пытаясь разрядить обстановку:
– Это не опасно?
Лина не реагировала, глядя вперед, перед собой. Рома подождал еще немного, но так и не дождавшись ответа, сел. Лина резко газанула, чуть не столкнувшись с машиной на выезде.
– Эй-эй, ты спокойнее, – миротворческим тоном протянул мужчина, – ангел мой.
– Ангел твой? – взвизгнула девушка.
Рома боялся отвечать и потому молчал, хотя на языке вертелась шутка про дьявола. Но здравый смысл подсказывал, что для нее не лучшее время.
Лина завернула в ближайший двор и остановилась, призывно вглядываясь в молчаливого собеседника.
– Ну что ты на меня так смотришь? – наконец, произнес он, – Я ничего не понимаю. Может ты мне объяснишь, что происходит?
– А может это ты мне объяснишь, что происходит? Почему ты пропал?!
– Пропал?! Да когда я успел? И вот же я, здесь, перед тобой!
– Это потому что я к тебе пришла!
– Ты от меня убежала! Это я за тобой пошел!
– Только после того, как я к тебе пришла!
– Боже… – он устало выдохнул, чувствуя себя в этом лабиринте, загнанным в тупик.
Он молчал, не зная, что говорить. Она тоже не находила для него слов. Так и сидели, лишь время от времени разбавляя давящую тишину тяжелыми вздохами.
– Зачем ты пришел ко мне на работу? – ударяла она на словах «ко мне».
– Да я просто пришел на работу, – признался он.
– Но ты пришел именно сюда, специально ко мне. Ты же знал, где я работаю.
– Не специально. Думаешь, я помнил, где ты работаешь?
Лина смотрела сквозь него, сквозь пространство. Ее бережно выстроенные теории стремительно рушились.
– А… – многозначительно выдала она.
– Но я был рад тебя тут встретить. – сладко пропел он, пытаясь спасти ситуацию.
– Я тебя поняла, – сказала она монотонным загробным голосом. Чувствуя неприятную дрожь в теле.
Мужчина недовольно цыкнул, протяжно вздыхая и нервно проводя по волосам:
– И почему мне кажется, что ты поняла что-то свое, а не
