Однако на следующее утро за завтраком Энн раздраженно громогласно объявила во всеуслышание, что Рикардо Гарсиа — величайший подонок из ныне здравствующих и их роман закончен.
Стеф пришла в замешательство, потом в ее душу закралось сомнение. Энн порвала с Риком? Или наоборот? Что бы ни произошло на самом деле, Стефани решила держаться от него подальше. Рикардо зачаровывал ее, и это пугало девушку.
Неизвестно, как бы все обернулось, если бы не невольное вмешательство Ванды. Стараясь занять Стеф делом и соответственно заставить ее проводить как можно больше времени вне дома, она настояла на том, чтобы Стефани на время каникул устроилась на работу. Отец, зная о любви дочки к лошадям, подыскал ей место помощника конюха. И вот не прошло еще и двух дней со времени ее приезда, как Стеф уже оказалась на конном дворе роскошного особняка XVII века в окрестностях Хэмпшира. По роковой случайности дом принадлежал Рикардо Гарсиа… Вечером второго дня у одного из лучших пони началась резь в животе. Стефани всю ночь провела на ногах, выгуливая пони по конюшне, как посоветовал ветеринар. Рикардо, мрачный и озабоченный, то и дело заходил справиться, как дела. К утру опасность миновала, а между Стеф и Риком установилась взаимная симпатия, которая выросла потом в гораздо более сильное и глубокое чувство, чем та первая лихорадка желания.
Их встречи продолжались, они все сильнее тянулись друг к другу. Финал был закономерен и желанен обоим…
На следующий день после ночи любви Стефани работала в конюшне, когда увидела Рика и Энн вместе. Они сидели в его машине, обнявшись. Стеф до сих пор помнила все свои ощущения. Предательски ноющее сердце, пустота в груди и привкус горечи разочарования в горле. Значит, это правда. Он все еще любит Энн. А его интерлюдия со Стефани всего лишь обманный маневр. И все же он сделал то, что хотел, вчера вечером. Рикардо воспользовался моментом, заставил ее полностью раскрыться, подвел ее к самом краю пропасти, а потом сбросил ее вниз на острые камни… Ему хватило на это бессердечности…
Стефани решила про себя, что Энн подходит Рику и они явно созданы друг для друга. Ее потрясение и гнев помешали подняться выше простой реакции на обиду. Годами ей приходилось защищаться от боли постоянного отторжения, и это выработало эффективный механизм самосохранения — бегство; ей нужно уйти. При этом необходимо сохранить лицо, скрыть уязвленную гордость.
Последние несколько лет Стеф отдыхала летом в Италии с Реджиной, подругой по пансиону. Ее семья проводила отпуск на своей вилле на озере Гратто. Стефани даже флиртовала с Даниэлем, братом Реджины. Однако вскоре флирт закончился и между ними установилась крепкая дружба.
Итак, бегство. Вечером она позвонила подруге и рассказала о том, что у нее произошло с Гарсиа и что теперь он с Энн. Реджина прониклась полным сочувствием и предложила гениальный план спасения Стеф, вернее избавления ее от дальнейших унижений.
Следующим утром, на рассвете Стефани исчезла из Блэк Трап; она направилась в Италию. Отцу и Рикардо она оставила письма, в которых сообщала, что остаток лета собирается провести со своим другом Даниэлем на вилле его семьи у озера Гратто.
Последующие несколько дней прошли под знаком триумфа осуществленного плана; ее тепло приняли в семье Реджины, а Даниэль слегка поддразнивал Стефани за обман. Ей даже удалось пройти испытание визитом Рикардо. Очевидно, его гордость не могла просто так снести письмо Стефани, и он отправился за ней в Италию. В письме, с подачи Реджины, Стефани сообщила Рику, что хотела переспать с ним лишь для приобретения опыта и что он, будучи старше на восемь лет, на самом деле слишком старомоден, чтобы говорить о чем-нибудь серьезном…
По прихоти судьбы Рикардо нашел ее на берегу озера с Даниэлем, где Стефани, весело смеясь и болтая, втирала в покрытую веснушками кожу юноши лосьон, чтобы спасти ее от палящих лучей. Выражение холодного гнева на лице Рикардо навсегда запечатлелось в ее памяти. Она продолжала изображать полное спокойствие, и это было самое тяжелое испытание в жизни, ибо ей больше всего хотелось отбросить в сторону лосьон для загара и броситься к нему.
Но Рикардо постоял там в начале пляжа в черных джинсах, черной майке и темных солнцезащитных очках секунду-другую и ушел. Через пятнадцать минут подошла Реджина и сообщила, что он вернулся к вилле, сел в автомобиль и, не сказав ни слова, уехал.
Это произошло за неделю до того, как Стефани достаточно восстановилась, чтобы найти в себе силы поплакать. Спустя еще четыре недели она поняла, что причина недомоганий по утрам, набухания груди и появившегося отвращения к кофе — беременность. У нее родится ребенок от Рикардо.
Стефани уехала, не желая более обременять Реджину и ее семью своими проблемами. Она вернулась в Англию, остановилась на ночь у подруги в Лондоне и позвонила отцу. Но все надежды на поддержку и помощь быстро растаяли. Отец холодно сообщил дочери, что возмущен ее поведением. Но что еще можно от нее ожидать? — прошипел он в телефонную трубку. Она — копия матери, закрутила роман сразу с двумя и покинула обоих, когда это наскучило. Он не хотел больше знать ее как дочь. Естественно, после того, как отец заклеймил Стеф позором, было бы совершенным безумием сообщать ему о беременности. Она оказалась брошенной на произвол судьбы…
В дверь постучали. Стефани поспешно открыла глаза, возвращаясь из прошлого к реальности. Она почти уснула в ванне. Вода давно остыла, пена осела.
— Стеф! С тобой все в порядке? — Голос Рикардо звучал обеспокоенно. Или ей это только показалось?
— Подожди минутку… — негромко сказала она и начала подниматься.
После еще одного короткого стука ручка двери стала поворачиваться. Стеф знала, что задвижка ненадежна. Хорошо ли она ее закрыла? С ужасом Стефани смотрела, как замок начал поддаваться, и вот дверь открылась нараспашку. Она чуть не упала в ванне, пытаясь скорее чем-нибудь прикрыться. Рикардо с бесстрастным лицом стоял на пороге, держа в руках два бокала белого вина. Он был в джинсах и грубой хлопчатобумажной незастегнутой рубашке.
— Я боялся, что ты заснула…
От потрясения и негодования Стефани разжала пальцы, и полотенце упало в воду.
— Что ты себе позволяешь? — взвизгнула она, отчаянно стараясь его выловить. Насквозь промокшим полотенцем оказалось нелегко прикрыть наготу, и когда ей это удалось, она воззрилась на него, вся красная от смущения и закипающей злости.
— Вон отсюда!
— Прости, но мы ведь играли в папы и мамы? По крайней мере, я могу задержаться, чтобы подать тебе сухое полотенце, — мягко возразил Рикардо.
