о моих к нему чувствах.
— Анют… — голос Димки стал более глубоким, грудным, — …я надеюсь, ты меня когда-нибудь простишь за то, что струсил, сбежал от тебя.
— Дима, — на моих глазах выступили слезы умиления, я даже не могла представить себе, что он может думать иначе, — я уже давно тебя простила, Дим.
— Господи! Не могу поверить в то, что мой сын лох, — голос будущей свекрови резанул слух, будто испорченное радио.
Я стояла, прижавшись спиной к одной закрытой половинке двустворчатой двери. И, не дыша, слушала, как женщина отчитывает сына, думая, что я ещё в туалете.
— Мам, прекрати. Я люблю Аню, и у нас с ней ребёнок…
— Замолчи… — шипит женщина, а у меня от её голоса волосы дыбом встают на затылке, — …с чего ты взял, что этот ребёнок вообще твой? Эта деревенская девка могла шалавиться с кем угодно здесь. Залетела, а папаши не оказалось, вот и решила повесить на тебя ребёнка. А ты, как простофиля, повёлся на все это… Ой, ой…
— Рая, Раечка, — взволнованный голос свёкра долетел до меня уже тише.
— Мам, хватит, а…
Голос Димки больше не был таким уверенным, нежели в тот момент, когда мы только с ним пришли. И я поняла, что если ещё хоть на минуту задержусь, то мать его точно сломает. Я шумно вдохнула воздуха и уже двинулась в сторону двери, когда…
— Если ты не оставишь эту девку, — проскрежетала будущая свекровь грудным голосом, — то я в тот же миг забуду, что у меня есть сын. И пойдёшь ты со своей шалавой и её выблядком жить к деду во времянку. И запомни, от меня ты не получишь ни копейки на содержание. Я всё сказала…. Ой…ой… воды, воды…
Я так и осталась стоять на месте, не найдя в себе ни единой крупицы сил сдвинуться хоть на миллиметр.
— Рая… я сейчас скорую вызову…
— Дай мне таблетки, олух! — рявкнула женщина на мужа так громко, что я вздрогнула и попятилась, и в этот самый момент из комнаты выскочил Димка.
— О! Анютка, ты посиди на кухне, — потащил меня за руку парень, — у мамы немного голова разболелась. Сейчас я ей воды отнесу, а потом домой тебя провожу…
— Димка, подожди, — дёрнула я в его пальцах запястье, — мне показалось, что я твоей матери совсем не понравилась.
Димка не дал мне высвободить руку, а затащил на кухню и, закрыв дверь, прижал меня к ней спиной. С жаром зашептал в лицо:
— А ты что думала, Анют?! Что она с распростёртыми объятиями встретит девушку, которая родила ребёнка неизвестно от кого?
Парень вперил в меня злой взгляд, и я, сначала растерявшись от его высказывания, спустя несколько секунд всё поняла… Поняла, что мои надежды на обретение семейного счастья вместе с любимым таят на глазах, как грязный мартовский снег.
— Димка, зачем ты так со мной?! С нами… — дрожащим голосом проговорила я и сильно прикусила нижнюю губу, стараясь не расплакаться.
— Ань, это не я так, это сука-жизнь с нами так. Я просто не думал, что мать настолько будет против. Ты это… давай… посиди здесь. Я сейчас ей воды отнесу, а потом тебя провожу, и мы по дороге поговорим.
Я коротко кивнула и, не чувствуя ног, села на ближайший табурет.
Господи! Какая же я была дура! Какая дура! Как я могла поверить, что Димка может измениться. Сможет плюнуть на всё и уйти жить со мной и с Тёмкой к деду во времянку. Да я всё поняла по его взгляду, что он свою сытую жизнь никогда не променяет на нас.
— Анют, я скоро, — кинул мне Димка через плечо, выходя их кухни.
Надо уходить! Не нужно позволять этой семейке втаптывать себя в грязь! Я этого не заслужила…
Хотя… я выскользнула за дверь и, тихо притворив её за своей спиной, подумала о Сашке… я это, наверное, заслужила. Это мне всё в наказание за то, что Сашку предала, а ведь он этого точно совсем не заслужил. Он любит меня. Он бережёт меня, а я…
Уже оказавшись на улице, я бросилась бежать так быстро, насколько позволяло здоровье. Ничего… я больше не позволю Димке издеваться над собой. Я выкину этого придурка из головы так быстро, что даже не замечу этого сама…
* * *
Запыхавшаяся и раскрасневшаяся, я ураганом влетаю в дом.
— Анька! Что случилось?! — выходит мне навстречу мать с Тёмкой на руках.
— Всё нормально, мам… всё нормально! — я забегаю в спальню и начинаю закидывать все свои и Тёмкины вещи в сумку, не разбирая и не складывая их.
— Аня, да объясни ты, что случилось? — мамка останавливается в дверях комнаты, а я замираю с охапкой детских вещей в руках и поднимаю заплаканное лицо к ней.
— Ничего, мам. Если не считать того, что я деревенская шалава у тебя… — громко всхлипываю и, отмерев, начинаю снова со злостью пихать вещи в сумку.
— Я так понимаю, что знакомство прошло на «ура», — мамка подходит к кроватке и кладёт Тёмку на матрасик, разглаживая складочки простынки.
— Мам, ты куда? — подбежала я к мамке, когда та решительным шагом направилась к выходу.
— Куда? Ты еще спрашиваешь? Да я сейчас пойду этой городской курице все перья-то быстро повыдергаю из её хвоста! — она передёрнула плечами, высвобождаясь из моих рук. — Ишь чего надумала?! Совсем совесть потеряли эти городские! Мало того, что сынка своего не научила уму-разуму, так ещё и поклеп наводит ничем не обоснованный, курица!
— Мам, мам! Не нужно всего этого! — я снова вцепилась в её руку. — Они этого не достойны, мам, пусть на их совести всё это останется, а я… я Сашке позвоню. Всё ему расскажу и прощения просить стану. Обманывать его не хочу и не буду…
— Анька… Анька, что ты, — мамка толкнула меня в спальню обратно и на кровать усадила, — не вздумай ничего говорить мужу. Для чего ты так его мучить будешь?! Сама ежели всё поняла, осознала, в церковь ходи… у Бога прощения проси и заступничества. А если Сашке расскажешь… отвернёт его… ей-богу, отвернёт… куда ты потом с дитём малым? А муж тебя любит. Со временем всё простит, всё забудет о том, что люди болтали… Главное, что ты поняла, — нашёптывала мамка, гладя по голове.
А по моим щекам дорожки горячих слёз стекали от безысходности, в которую я сама себя загнала.
— Анька… доченька моя, какая же ты глупая ещё, — женщина обнимает меня за голову и притягивает к
