– Индейцы племени калюза, жившие на этом острове четыреста лет назад, были перебиты все до единого ради этих ягод, именуемых нами индиго!
Группа продолжала двигаться по извилистой просеке, и Дэн показывал то диковинного вида фиговую пальму с длинными кожистыми листьями, то цветущий кактус, то причудливо выветренную известковую скалу. Эшли задержалась у знакомого ей пышно разросшегося кустарника с такими симпатичными алыми ягодами.
– Он очень красивый, правда?
Дэн сердито качнул головой:
– Бразильский перец, он же флоридский остролист, новосел на этом острове и его настоящее проклятие. Ботаники завезли его сюда с какими-то неведомыми целями – наверное, надеялись помешать эрозии почвы, – и сейчас он составил почти семьдесят процентов островной флоры, вытеснив местные виды. Аборигены не выдерживают конкуренции за свет, воду и место под солнцем. – Дэн постарался смягчить свою вспышку виноватой улыбкой. – Зато он нравится птицам. Они объедаются ягодами и начинают носиться как пьяные беспорядочными кругами, всюду сея его семена. Мы сбились с ног, стараясь вывести остролист. Ни топор, ни огонь его не берут – он снова возвращается. Мы уже дошли до того, что просто перепахиваем бульдозером некоторые места и засеваем их другими видами.
Эшли тут же вспомнила про Теда и его фирму и с радостью предложила свое решение:
– Может быть, вам помогла бы навести здесь порядок плановая застройка?
В ответ Дэн помрачнел еще больше. Голосом, заметно вздрагивавшим от старательно сдерживаемого раздражения, он произнес:
– Мы стараемся сохранить наши острова, превратить их в такое место, где люди и природа могли бы жить рядом и не уничтожать друг друга. Вряд ли можно назвать хорошим соседом такого агрессора, как бразильский перец, – и еще меньше им можно считать строительную корпорацию, готовую перелопатить на свой манер каждый квадратный дюйм этого острова. На Каптиве и без того хватает особняков.
Остальные члены группы дружно уставились на нее с немой укоризной. Эшли готова была провалиться сквозь землю от неловкости. Она явно угодила в больное место. Ведь этот малый помешан на своей экологии и готов спорить с кем угодно. Эшли напрасно принимает его слова на свой счет. Да и какое это имеет значение? Им с Дэном, детей не крестить! Экскурсия закончится – и больше она его не увидит!
Очередной виток дороги привел их к деревянной наблюдательной вышке. Гостям предложили подняться по приставной лестнице на просторную платформу. Отсюда открывался потрясающий вид на бурые неспешные воды Санибел-Ривер. Пока Эшли любовалась окрестностями, Дэн незаметно подобрался поближе и навел бинокль на пятно солнечного света, игравшего на берегу реки.
Не тратя понапрасну слов, он передал бинокль Эшли, накинул на ее шею кожаный ремешок и легонько обнял за плечи.
– Ориентируйтесь вон на то бревно справа от вас. Оно как бы выглядывает из кустов бразильского перца.
Ошеломленная близостью Дэна, его горячим дыханием, щекотавшим ей щеку, и густым возбуждающим запахом разгоряченного мужского тела, она едва сумела навести резкость. Но как только ей удалось сфокусировать изображение, у Эшли вырвалось испуганное восклицание и она отшатнулась, врезавшись в твердую широкую мужскую грудь и оттого смутившись еще сильнее.
– Дэн, это бревно движется!
– Да перестаньте вы трястись! – расхохотался Дэн. – Лучше присмотритесь внимательнее!
Эшли обиженно закусила губу. Ее действительно пробрала дрожь, но вовсе не из-за того, что она увидела в бинокль. Тем временем бревно достигло воды и нырнуло, скрывшись в мутной воде.
– Аллигатор, – сообщил Дэн, как будто она и так не догадалась. – Это ночной охотник. Днем он ни за что не полезет в драку, если его не разозлить.
– Не дай Бог! – Она поспешила избавиться от бинокля, а заодно и от руки Дэна, все еще лежавшей у нее на плечах. Если он действительно считает ее способной дрожать от страха при виде аллигатора – что ж, тем лучше.
К великому ее облегчению, экскурсия подошла к концу. Дэн напрямую вывел группу обратно к зданию центра. Гости принялись благодарить его за прекрасную прогулку, и Эшли в этой суете тихонько двинулась к дверям. Но сильная рука решительно удержала ее за локоть.
– Вам понравилось?
Ей не нужно было оборачиваться, чтобы убедиться в том, что это Дэн. Он не сводил с Эшли выжидательного взгляда.
– Это просто фантастика! Как будто я побывала на другой планете. Вы потрясающий гид!
– А как же иначе? – самодовольно улыбнулся он. – Не зря же я просиживал штаны в колледже и получал все эти степени по биологии и экологии! Вообще-то я не простой гид, а директор этого центра.
– Директор! – Эта новость оказалась для Эшли полной неожиданностью. И даже вызвала легкое ликование.
Тед напрасно обзывал Дэна бездельником! – Мне сразу следовало догадаться о том, что обычный гид на общественных началах не обладал бы и десятой долей ваших знаний и энтузиазма!
Дэн отрицательно тряхнул головой и воскликнул:
– Если человек становится гидом на общественных началах – значит, он уже обладает нужными знаниями и энтузиазмом! Мы не допускаем к работе дилетантов! Кстати, я тоже тружусь здесь на общественных началах.
– Понятно, – пробормотала Эшли, внезапно погрустнев. Возможно, Тед в чем-то был прав, недолюбливая Дэна. Кендалл не ходил на службу, чтобы заработать себе на жизнь. Неужели он действительно не брезгует пользоваться добротой богатых женщин на Санибел?
А он спросил, не скрывая волнения:
– Когда я опять увижу вас?
Она подняла голову и снова оказалась под чарами сияющих синих глаз под выцветшими соломенными бровями.
– Никогда, – твердо ответила Эшли.
– Никогда – слишком большой срок. Поверьте, я знаю, о чем говорю. Моя жена Кэрол умерла три года назад. Никогда не увидеть ее снова, никогда не быть с ней вместе – это очень нелегко.
– Ох, простите…
Дэн резко взмахнул рукой, словно хотел пресечь любую попытку выразить сострадание.
– Жизнь продолжается, хотите вы того или нет, и я не отказался от надежды на лучшее. Пришлось сделать усилие над собой, но все же я начал встречаться с другими женщинами. Хотя до сих пор ни одна из них не заинтересовала меня по-настоящему – пока я не встретился с вами.
Ей не хотелось, чтобы ее слова прозвучали слишком сурово. Но поскольку приходилось говорить против желания, ее голос неожиданно обрел мертвые, холодные ноты:
– Очень жаль. Но я ни с кем не встречаюсь.
Его глаза моментально померкли, и в них осталась лишь равнодушная безличная вежливость:
– Как вам угодно. – Он повернулся, пересек опустевший холл и исчез в коридоре.
