голос к концу фразы даёт петуха. — Мы тут с Костей… играли…
— Я вижу, — он кивает, уголки губ приподнимаются в намёке на улыбку.
— Папа, пап! — Костя прыгает рядом с ним, схватив его за руку. — Оля такое придумала! Мы сделали палатку! Оля, давай поправим тут всё! Пап, ты с нами посидишь?
Только у меня сошла краска с лица, как щёки опять вспыхивают. Ещё чего не хватало!
— Костя, думаю, твой папа голодный после работы. Пусть он поужинает, мы с тобой тут всё поправим, а потом вы посидите вместе, — стараясь не смотреть на шефа, сосредотачиваюсь на ребёнке.
— Пап, Оля суп сварила! Вкусный! — мальчик тут же отвлекается.
— Вкусный суп? — мужчина как-то странно смотрит на сына, потом кидает косой взгляд на меня.
А я что, я ничего! Натягиваю покрывало, чтобы «крыша» палатки держалась лучше.
— Пап, а мы завтра к папе Никите поедем?
— Да, обязательно, — он кивает, — сразу после завтрака.
— Пойдём! — Костя тащит отца за собой, и они оба выходят из детской.
Я с облегчением выдыхаю. Как-то мне не по себе, когда Кудинов поблизости. Надо что-то с этим делать, иначе работать не смогу.
Костя прибегает обратно через несколько минут.
— Папа сказал, что сходит в душ и поест, а потом придёт к нам в палатку! — сообщает мне радостно.
Так, ясно. Надо успеть всё сделать и вовремя улизнуть.
— Отлично, — говорю быстро, — тогда давай, помогай!
Спустя полчаса, когда шеф заходит в детскую, я читаю ребёнку книжку, сидя на подушках. Прерываюсь, как только вижу мужчину.
— Папа! — Костя подскакивает — я уговорила его слушать лёжа с расчётом на то, что он постепенно успокоится. — Иди к нам!
Я встаю, пропуская шефа к сыну, и намыливаюсь сбежать.
— Оля, ты куда? — Костя, похоже, твёрдо намерен оставить при себе нас обоих. — Почитай ещё!
— Думаю, папа тебе почитает? — вопросительно смотрю на мужчину, протягивая ему книгу, но тот отводит взгляд, не торопясь брать томик.
— Костя, может, что-то другое поделаем? — предлагает сыну.
— Я хочу историю, — сводит недовольно брови Костя. — Там очень интересно!
— Кость, я устал, весь день в компьютер смотрел, — негромко говорит Демьян Аркадьевич.
Какая-то странная у него логика.
— Тогда давай, Оля почитает! Она здорово читает! — предлагает с воодушевлением ребёнок.
Они оба смотрят на меня, и я сглатываю. Ой, что-то мне это всё не нравится…
— Ну, Оля, ну пожалуйста! — тянет мальчик.
Проглотив тяжёлый вздох, сдаюсь и осторожно опускаюсь на ближайшую подушку. Кудинов смотрит на меня внимательно, но я стараюсь не встречаться с ним взглядом.
— Недолго, ладно? — говорю, глядя на Костю. — И если ты ляжешь, а то время уже позднее!
Ребёнок вертится на подушках, и отец ложится на бок рядом с ним, видимо, пытаясь таким образом утихомирить. Подпирает голову рукой и кидает на меня очередной непонятный взгляд.
Вздохнув, открываю книгу — мы с Костей сейчас читаем «Маленького лорда Фонтлероя». В детстве я очень любила эту повесть, поэтому читаю хоть и негромко, но с выражением. Скоро и сама начинаю получать удовольствие, постепенно погружаясь в текст. Не замечаю, как заканчиваю очередную главу, отрываюсь от страницы и вижу, что… оба моих слушателя спят!
На губы невольно наползает улыбка. До чего же они похожи. Даже лежат в одинаковых позах, на боку — Костя подложил под щёку ладошку, а его отец устроил голову на согнутой руке.
Стараясь не производить ни малейшего шороха, достаю плед, оставшийся лежать на детской кровати. Разворачиваю и, затаив дыхание, аккуратно опускаю один край на ребёнка, второй так же аккуратно накидываю на мужчину. Хоть спину прикрыть, чтобы не замёрз. Смотрю на них несколько секунд, а потом тихо-тихо выхожу из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Самой спать пока не хочется, и я, устроившись в постели, лезу в телефон. Пока копаюсь в соцсетях, не замечаю, как пролетает время. Очнуться помогают шорохи за стеной.
Быстро выключаю мобильный, прячу его под одеяло и прислушиваюсь. В детской открывается и закрывается дверь, раздаются тихие шаги, а потом останавливаются…
Прямо у моей комнаты!
Замираю, не сводя взгляда с двери. Тишина такая густая, что слышу свой пульс, который бьётся в ушах! Ду-дух, ду-дух, ду-дух…
Ручка начинает медленно опускаться, и я поспешно захлопываю глаза, пытаясь сделать вид, что давно сплю. Это ведь не Костя — тот бы сразу прибежал, не стал осторожничать, да и шаги были не детские.
Радуюсь только одному — в комнате темно, так что вряд ли будет видно, как у меня дрожат ресницы.
Надо было лечь спиной ко входу!
И, главное, ничего не слышно! В комнату не заходит, ничего не говорит… Что, просто стоит и смотрит? Меня вдруг обжигает желание открыть глаза — интересно, что произойдёт? Но удерживаюсь, и спустя, наверное, минуту напряжённого ожидания дверь закрывается, а шаги удаляются так же тихо, как и подошли.
Ну и что это было? Зачем он меня проверял? Или это не проверка была? Чёрт, куча вопросов — и ни одного предположения. Не спросишь же: «Демьян Аркадьевич, а зачем вы ко мне в комнату заглядывали, когда я спала?»
Ладно. Мы завтра разъедемся на выходные, я отвлекусь, а там понедельник, у Кости школа, у его отца работа… неплохо было бы, если б он опять в какую-нибудь командировку умотал.
В напряжённых размышлениях сама не замечаю, как засыпаю. Сон какой-то тяжёлый, кажется, что меня преследует чей-то взгляд — как на картинах, где нарисованный персонаж следит за тобой глазами, в какой бы точке ты не находилась.
В результате подскакиваю ни свет ни заря. Демьян Аркадьевич говорил, что они с Костей поедут к этому их… Никите после завтрака. А чем они завтракать собирались? Не супом же?
Залезаю в кастрюлю. Там почти ничего и нет, кстати. Явно папа тоже супом поужинал. Мне в общем-то не жалко, но мы так и не обсудили, входит в мои обязанности постоянная готовка или нет.
Проверив продукты в холодильнике, решаю нажарить оладьев с яблоками. Как раз кефир использовать надо, у него срок годности заканчивается через пару дней. А оладушки вкусные получаются, мои Сашка с Лёнькой их лопают так, что только за ушами трещит.
Быстро умываюсь, завожу тесто и спустя полчаса на столе уже тарелка с ароматными лепёшечками. Выкладываю жариться последнюю партию, поворачиваюсь, чтобы убрать в раковину миску, и вздрагиваю так, что чуть не роняю её.
— Доброе утро, Ольга, — в дверях стоит Кудинов.
— Уф-ф, доброе утро, Демьян Аркадьевич, вы меня напугали, — осторожно ставлю грязную посуду, руки трясутся.
— Извините, — он проходит чуть вперёд, прислоняется бедром к
