— Какой цвет вы предпочитаете, сэр?
Стоя с голой грудью, она выхватила вешалку с голубой рубашкой «Тернбол энд Ассер». Затем обе надели брюки Кингмена — мешковатые на дочери, но отлично облегающие пышную фигуру Флинг. Флинг вытащила из сотни галстуков «Гермес» самый яркий и напялила на голову мягкую фетровую шляпу. Последний штрих — знаменитым капризным ртом она вцепилась в кубинскую сигару. Подумав, она нахлобучила шляпу на морду Пит Буля, явно взволнованного наполнявшими комнату знакомыми запахами хозяина.
— Мыслить по-мужски! Попробуй, Флинг!
Другая аккуратно заправила пару шелковых носовых платков от Сулки в карманы пиджаков. Флинг подправила их, сделав два идеальных треугольника.
— Для этого достаточно влезть в мужские штаны? — хихикнула Флинг. — Это не так трудно.
— Чем мы не мужчины? — Другая была взволнована и счастлива, потому что впервые за долгое время увидела Флинг веселой. — Мы живем в мужском мире, сестра, а потому должны быть во всеоружии. Всегда легче одержать победу, если знаешь правила игры. Дочь Кингмена Беддла постигла эту истину давным-давно.
Четвертое июля в конце недели в Нью-Йорке. Парк-авеню с Семидесятой улицы вплоть до вокзала «Гранд Сентрал» напоминает город-призрак. Куда ни глянь — ни души. Хоть стреляй из пушек — никто не услышит. Пройдись в неглиже по центру мостовой — никто не заметит. Нью-Йорк словно вымер. Жутко. Флинг захотелось, чтобы рядом оказался Фредерик. Пожалуй, все-таки стоило поехать вместе с Другой. Сегодня вечером Флинг впервые за долгое время рискнула выйти из дома. Именно потому что надеялась остаться незамеченной. Сама мысль отправиться в уютный пляжный домик в Ист-Хемптоне без Кингмена показалась Флинг непереносимой. Только не одной. Все ее подружки-манекенщицы будут со своими дружками из числа рок-звезд, на широкую ногу — за счет дружков — празднуя День независимости. Четвертое июля. Красные, белые и голубые ракеты, взмывающие в небо. Да вот беда — она чувствует себя совсем не празднично. Не нужна ей никакая независимость. Ей нужно, чтобы муж вернулся.
Квартира на Парк-авеню — слишком большая и слишком пустая для того, чтобы коротать праздничный день в одиночку. Хук до конца лета уехал в Боксвуд — служить Рендольфам, а с новыми слугами, семейной четой, эмигрантами из Европы, она не сжилась. Чех дворецкий и его жена-кухарка были такие нелюдимые и надменные! Джимбо, личного телохранителя Флинг, нанятого Кингменом для ее безопасности, она уговорила провести праздничный уик-энд в кругу его семьи. Джимбо с превеликой радостью уступил ее напору. Что за удовольствие для бывшего центрового из «Гигантов» ростом шесть футов четыре дюйма с травмированными коленными связками пасти импульсивную и неудержимую, как капля ртути, супермодель со здоровыми (потрясающими!) коленками, особенно если все происшествия сводятся к попыткам обожателей приблизиться к своей мечте и выразить переполняющее их восхищение? Теперь она пожалела, что отпустила всех. Ей было одиноко.
Обитатели в этой части города были настолько пресыщены жизнью, что поленились бы повернуть голову в сторону Жаклин Кеннеди, пройди она с внуками по аллее; и даже завтрак нынешней Первой Леди государства с ее модельером на природе они проигнорировали бы. Но Флинг, всеобщий кумир, то и дело должна была отвечать на приветствия и дружеские пожелания со стороны всех, без исключения, прохожих. Они так часто видели ее лицо в витринах, на телеэкранах, бортах автобусов и даже на ванных полочках, где все американцы держали пену «Флинг!», что чувствовали себя ее знакомой. Ее видеозаписи для Эм-Ти-Ви пользовались наибольшим спросом. Ее выступления в защиту животных на Си-Би-Эс прокручивались вновь и вновь. Она была больше чем просто знакомой, она стала их другом. Обычно она весело махала рукой в ответ и радостно восклицала: «Привет!» Но последние несколько недель Флинг чувствовала, что не способна изображать фальшивую улыбку и вести себя так, будто она им искренне благодарна и все у нее хорошо. Ведь это совсем не так! Страшно появляться на людях, когда тебя словно ножом резанули по сердцу, — а вдруг это все заметят? Если на голову свалилась беда, лучше не демонстрировать ее посторонним. Что бы там ни было, лучше не посвящать окружающих в свои проблемы и не показывать, как тебе плохо. Вот и сейчас она рискнула в это Четвертое июля, день недели пятница выйти из дому лишь с наступлением сумерек. Вот если бы Другая и все остальные вернулись, ей бы сразу полегчало.
Уже несколько раз Флинг обещала Гейл Джозеф, что выберется в офис и познакомится с образцами новых ароматов, которые Гейл с товарищами состряпали для нее. Но уж слишком несчастливым был ее последний эксперимент с новым ароматом. Номер тринадцатый от фирмы «Анук Фурель» и вправду оказался для нее роковым. От карменовских парфюмеров Флинг знала, что одни запахи способны взволновать и развеселить, тогда как другие действуют угнетающе, даже вводят в депрессию, в зависимости от того, какие потаенные воспоминания из самых глубин мозга они вытаскивают наружу. Может быть, Гейл намешала что-то такое, что выведет Флинг из ее затянувшейся хандры?
Пит Буль на кожаном поводке тащил Флинг от квартиры на углу Семьдесят второй улицы и Парк-авеню к Беддл-Билдингу, на угол Пятьдесят восьмой улицы и Пятой авеню. Толстошеий пес отлично знал этот маршрут. Он и Кингмен проделывали эту прогулку вдвоем каждое утро, в то время как рядом с тротуаром в полном соответствии с инструкциями мистера Беддла медленно полз серебряный «мерседес». Кингмен с некоторых пор был очень озабочен собственной безопасностью, и Пит Буль, свирепая сторожевая собака, был отличным телохранителем. С Пит Булем Флинг тоже чувствовала себя в безопасности даже на пустынной нью-йоркской улице. И все же сейчас она с опаской поглядывала по сторонам: ею владело неприятное, гнетущее чувство, казалось, что за нею кто-то наблюдает. Но в конце концов Флинг успокоилась, решив, что это всего лишь избыток воображения, результат трехдневного заключения в огромной пустой квартире и недосыпания. Прошлой ночью ее три раза будил телефонный звонок, причем дважды человек на проводе упорно молчал и тяжело дышал, пока Флинг не вешала трубку. Что поделаешь — обратная сторона популярности!
Пит Буль приветствовал знакомого ночного сторожа, дежурившего в Беддл-Билдинге по выходным, дружеским лаем и оскаленной пастью. Луи помахал им рукой и запер две наружные двери, пока Флинг старательными каракулями вписывала в журнал время, цель визита, этаж и кабинет. Кабинет Гейл располагался на пятидесятом этаже.
