Она вспомнила, как он выглядел в тот первый раз, когда она увидела его после возвращения из Лондона. После того как его купили и силой заставили подчиниться.
Лоретта вышла через садовую калитку, прошла вдоль реки и перешла по маленькому каменному мостику на земли Коноверов. Она прошла еще совсем немного, когда заметила Кона, шагающего по полю. Он был без рубашки, грудь и волосы влажные от пота.
Какой же он красивый! Как статуя из музея. Правда, она никогда не была в музее, но время от времени читала старые лондонские газеты отца. Но ни одна греческая статуя не могла сравниться с Коном.
— Кон! — Лоретта улыбнулась и весело помахала рукой.
Он не улыбнулся в ответ, однако решительно зашагал ей навстречу.
— Что ты здесь делаешь, Лоретта? — Он вытащил из заднего кармана брюк платок и промокнул лицо и шею. Потом быстро развязал рубашку на талии и надел ее.
— Я хотела увидеть тебя. Возле нашего дерева. Ты туда шел?
Кон покачал головой:
— Нет. Я шел в поле. Уже пора косить. Давно пора вообще-то. Не понимаю, почему дядя Райленд не подумал об этом?
Лоретта улыбнулась и отмахнулась от пчелы.
— Из студентов в фермеры? Как прошла поездка?
— Отвратительно. — Кон опустился в высокую траву и прикрыл глаза рукой. — Иди домой, Лори. Я не гожусь для компании.
— Фи! — Она устроилась с ним рядом. — Надеюсь, ты не слишком устал и потанцуешь со мной сегодня.
— Я же обещал.
Его голос звучал как-то странно. Глаза были закрыты от яркого солнца. Лоретта вынула розу из волос, оторвала лепесток и бросила ему налицо. Он нетерпеливо отмахнулся:
— В самом деле, оставь меня одного. Мне надо подумать.
Она потянула его за влажную рубашку, намекая на то, что ее надо снова снять.
— Я могу тебе помочь.
— Не в этот раз. — Он сел. — Лоретта, имение разорено. Мистер Берриман заполучил меня всего, с потрохами. Этим летом я должен найти какой-нибудь способ получить хоть немного прибыли, иначе… — Он замолчал.
— Иначе что? — Лоретта неуверенно обвела его губы кончиком пальца, но Кон не сделал движения, чтобы открыть их. Вместо этого схватил ее за руку и, вставая с земли, потянул ее за собой.
— Мне надо идти. Я должен поговорить с управляющим, если он не слишком пьян, чтобы слушать. Увидимся вечером.
Он сжал ее руку и отпустил. Лоретта смотрела, как он уходит от нее прочь, как развеваются полы его рубашки. Случилось что-то ужасное, что-то такое, что, вероятно, не исправишь и ее красивым голубым платьем.
Лоретта разбросала оставшиеся розовые лепестки по примятой траве и, дождавшись, когда Кон скроется из виду, отправилась назад. Она чувствовала себя опустошенной, как никогда.
— Мартина, оставь нас, пожалуйста, — обратилась Надия к служанке.
Лоретта вскинула бровь и посмотрела на Надию. Трудно определить, кем она являлась. По крайней мере, она больше чем служанка. Экономка, быть может. Домоправительница.
— Милорд желает, чтобы вы были готовы к встрече с ним сегодня вечером. Я помогу вам с этим, — туманно проговорила Надия. — Если вы желаете написать письмо, то бумагу и чернила вы найдете в секретере в спальне. Арам отдаст письмо милорду, чтобы франкировать.
«И прочитать, бьюсь об заклад», — подумала Лоретта.
Она вновь прошла в свой золотой чертог и направилась к изящному секретеру. Ножки его были позолочены во французском стиле, поверхность изысканно инкрустирована, бумага высшего качества, и ручки в специальных гнездах. Несколько хрустальных чернильниц стояли наготове. Лоретта села, на непрочный на вид стул, который оказался удобнее, чем можно было предположить на первый взгляд. Написав несколько строчек Сейди, она вложила в конверт часть денег, которые Кон дал ей этим утром. Позже она поговорит с ним о ремонте в Винсент-Лодж. Сейди сможет присмотреть за всем этим и распространить слух, что Лоретта поживет у друзей в Лондоне, пока не закончится ремонт.
Кон упоминал о том, что намерен выйти с ней в свет. Конечно же, он это не всерьез. Люди сразу же поймут, что она его любовница. Не думает же он, что она рискнет своей репутацией, над восстановлением которой работала целых двенадцать лет. Ее дружба с Марианной помогла свести на нет слухи о том, что они с Коном были любовниками до его женитьбы. Все разговоры постепенно стихли, как только ее стали часто видеть в обществе его сына Джеймса. Разумеется, маркиза не позволила бы такого соперника.
Лоретту знали в Лондоне. Конечно, в высших светских кругах она не вращалась, но за то короткое время, что она провела с бабушкой после рождения Беатрикс, у нее появилось несколько знакомых.
Англия — очень маленькая страна, и от сплетен нигде не скроешься. Если ее увидят под руку с Коном — и если станет известно, что она живет в этом доме, на пресловутой Джейн-стрит, — все поймут, что добродетельная мисс Винсент не что иное, как куртизанка, дама полусвета.
Шесть месяцев заточения. Шесть месяцев жизни в золотой клетке под бдительным оком соседок, таких же, как она, содержанок. Она сойдет с ума.
— Миледи. — Надия возникла в дверях гардеробной. До Лоретты доносились тихие голоса Надии и Мартины, готовящих ей ванну. — Все готово. Прошу вас, пойдемте со мной.
За подобострастными словами женщины слышались стальные нотки, словно она ожидала, что Лоретта заартачится. Нет смысла переносить враждебность по отношению к Кону на его слуг. Лоретта оставила письмо и пошла в гардеробную. Ароматная вода в ванне, наполненной на две трети, исходила паром. На диване было расстелено несколько больших полотенец. На низком латунном столике стояла миска с пестиком, лежали большие ножницы, бритва, пудра и другие инструменты, которых Лоретта не знала. Небольшая жаровня с медным котелком наверху была поставлена рядом с ярко пылающим камином. В комнате было душно и жарко, слишком жарко для прекрасного весеннего дня. Лоретта почувствовала легкую слабость.
— Милорд желает, чтобы ваши волосы были удалены.
Рука Лоретты непроизвольно взметнулась к растрепанному узлу на голове.
— Нет-нет, не там. Мой английский, по-видимому, не так хорош.
— Зато по-французски вы говорите лучше меня, — улыбнулась Лоретта, нервничая помимо воли.
У нее было лишь поверхностное знакомство с языком. Ее образование как таковое сводилось к бесплатному обучению у эксцентричных сестер Трамбаль в Лоуэр-Коновер. Старые девы устраивали нечто вроде нерегулярной женской школы в своей гостиной. Сестры Трамбаль испытывали нелюбовь ко всему французскому, даже к имперскому стилю в одежде. От широких юбок с кринолинами они избавились лишь тогда, когда их хоронили в узких гробах.
