— Ну почему же, — сухо отозвался Рубен на выпад Энн, — выбор у тебя есть. Либо ты станешь моей на четыре ночи, либо номинально останешься моей на всю жизнь.
Эта альтернатива настолько ужаснула Энн, что Рубену на мгновение даже стало ее жалко. Однако он тут же вспомнил, как она его бросила — без извинений и объяснений, не сделав ни одной попытки помириться. Она клялась, что будет любить его, будет рядом с ним в радости и в горе, — и всего через год нарушила клятву. Пора проучить ее. Пусть узнает наконец истинную цену клятвам.
Энн отошла от Рубена, всыпала в турку кофе и наполнила кипятком. Рубен молча следил за умелыми движениями ее рук, за сосредоточенным выражением лица. Сварив кофе, Энн наполнила чашку, которую протянула Рубену, тщательно стараясь избежать прикосновения к его пальцам.
— Откуда ты узнал, что выхожу замуж? — спросила она.
— Мне сообщил Марсело. — Рубен поднес чашку к губам и отхлебнул кофе, отметив про себя, как сжались губы Энн. — А что?
— Откуда он узнал о моей свадьбе?
— Наткнулся на ваше объявление в газете.
— Какое интересное совпадение, ты не находишь? — Энн саркастически усмехнулась. — Марсело просматривает газеты из Массачусетса. С какой это стати он ими заинтересовался?
— У меня, как ты знаешь, есть капиталовложения в этих краях. — Заметив, что Энн еле сдерживается, Рубен нахмурился. — Не понимаю, что ты имеешь против Марсело, по-моему, он всегда к тебе хорошо относился. И уж во всяком случае, этот человек гораздо лояльнее, чем ты, моя юная жена.
У Энн на языке уже вертелся резкий ответ, как вдруг она услышала шелест шин — к дому подкатил автомобиль. Все тело Энн покрылось «гусиной кожей». Неужели миссис Бентон уже вернулась? Ведь еще рано!
В следующую секунду Энн почти бегом ринулась к двери. Рубен за ее спиной что-то говорил, кажется, спрашивал, что она решила, но Энн его почти не слышала. Она была сама не своя от страха, паника накатывала волнами, колени подгибались.
Еще от двери она увидела припаркованный у обочины старенький «форд» миссис Бентон и рядом с пожилой дамой, сидевшей за рулем, — темноволосую головку Стивена.
Так вот кто звонил по телефону! Миссис Бентон пыталась сообщить, что привезет Стивена пораньше. И надо же, какая ирония судьбы! Нельзя было выбрать худшего времени — она привезла Стивена прямо в объятия его отца.
— Твои друзья? — раздался за спиной голос Рубена.
Энн не видела его лица, она лишь чувствовала, что он стоит совсем рядом и прямо-таки излучает напряжение, пристально рассматривая автомобиль и сидевших в нем людей. Даже под дулом пистолета Энн не смогла бы ему ответить.
Дверца машины распахнулась, из нее выбралась маленькая фигурка в джинсах, футболке и белых кроссовочках. Энн уже ничто не могло удержать на месте, она слепо рванулась вниз по ступенькам и помчалась к «форду». Ей казалось, что ее сердце растоптали, разбили вдребезги. Подхватывая Стивена на руки, Энн уже знала: ее битва проиграна.
Господи, ну почему она ничего не может сделать по-человечески? Защитить своего ребенка — и то не в состоянии, а ведь сейчас он больше всего в этом нуждается! Энн затрясло, руки внезапно ослабли, ноги стали ватными, и она тяжело опустилась прямо на асфальт. Все кончено. Все было напрасно. Все те годы, что она скрывалась, убегала, делала вид, что ее жизнь вошла в нормальную колею, — пошли насмарку. Теперь всему конец!
Энн крепче прижала к себе Стивена. Она наделала в жизни много ошибок, и вот теперь за ее грехи придется расплачиваться сыну.
За ее спиной раздались шаги. Стук каблуков Рубена по асфальту казался неестественно громким. Энн закрыла глаза, моля Бога о чуде. Исчезнуть бы сейчас, хоть сквозь землю провалиться, только бы избежать этой ужасной минуты. Однако Рубен уже навис над ними зловещей тенью.
— Потрудись, пожалуйста, объясниться, — произнес он своим хорошо поставленным голосом.
Желудок Энн болезненно сжался, зубы застучали. И тут Стивен — чистая душа — поднял темноволосую головку и внимательно вгляделся в гневное мужское лицо. Господи, те же ясные дымчато-серые глаза!
— Мамочка, а это кто?
Глава четвертая СЕМЬЯ ИЛИ ПОПУТЧИКИ?
Как только они уселись и пристегнули ремни, двигатели тут же взревели, и личный самолет сеньора де Асеведы покатил по взлетной полосе. Вскоре мерцающие огоньки Бостона остались позади, перед ними простерлась бесконечность Атлантики.
Энн пристроила Стивена у себя на коленях. Слава Богу, малыш наконец заснул, ибо бесчисленное множество невинных вопросов, которые он задавал по пути в аэропорт, окончательно ее доконало.
«Куда мы едем, мамочка? Мы будем жить в гостинице? А плавать там сейчас можно?»
Плавать! Ну и вопрос! Конечно, для Стивена это была лишь увлекательная прогулка, восхитительные каникулы посреди однообразных будней. И потом, мама — рядом, он впервые летит на самолете, ему дали попить вкусного лимонада. Что еще нужно трехлетнему ребенку?
Энн устало закрыла глаза. Как отчаянно она боролась эти три года, и, выходит, все зря. Будущее ее сына теперь зависит от сеньора де Асеведы.
С той минуты, как они сели в самолет, Рубен за два часа не произнес ни слова. Но Энн слишком хорошо его знала, чтобы не понимать: внутри у него все кипит. Глядя на его застывшее лицо с внезапно обострившимися чертами, она понимала, каких колоссальных усилий ему стоит сохранять самообладание. Он только что не дымится от сдерживаемой ярости.
Стивен беспокойно заерзал, словно протестуя против слишком крепких материнских объятий, и Энн стала тихонько качать его на коленях. Мальчик успокоился и уютно свернулся калачиком у нее на руках, прижавшись теплой щечкой к груди. Она ощущала дыхание сына. Вот он глубоко вздохнул, и сердце Энн защемило от безмерной любви к своему малышу.
И, как всегда, тут же пришли воспоминания о родителях. Испытывали ли они к своей дочери чувства, схожие с теми, что она испытывает сейчас к своему сыну — их внуку? Если да, то почему она никогда этого не чувствовала? Она помнила фанатичную преданность родителей их работе, любовь к путешествиям, увлеченность изучением индейских народностей в странах Латинской Америки. Но вот чтобы папа или мама когда-нибудь интересовались ей самой, расспрашивали о том, чего ей хочется, о чем она мечтает… Между ними никогда не было той близости, которая необходима ребенку, чтобы чувствовать себя уверенно и беззаботно.
Когда родился Стивен, Энн поклялась: ее сын никогда не будет чувствовать себя одиноким и заброшенным. Она прижалась губами к темноволосой макушке, отвела с влажного лобика мягкую прядку. Он такой красивый, ее мальчик — с волнистыми темно-каштановыми волосами, серыми глазками, точеными чертами маленького личика. И так похож на Рубена…
