Всё, Леся, раздевайся. Судя по животному напротив, сопротивление бесполезно, только маечку и трусики порвёт.
В дверь позвонили. И я ойкнула от радости. Как спринтер на короткие дистанции, метнулась в прихожую, готовая расцеловать всех, кто там пришёл, даже носатого Кокса.
Желание целовать всех от радости быстро пропало, когда на пороге нарисовалось семь мужиков. Они приглашения ждать не стали, втолкнули меня в прихожую.
Два в солидных костюмах с ними полицейский сразу показали мне удостоверения.
– Олеся Ивановна Перепёлкина?
– Да, – пискнула я.
– Отдел по борьбе с экономическими преступлениями.
А за его спиной вошёл мужчина на тёмно-красной безрукавке которого было написано «ФМС России». Светловолосый и кареглазый он внимательно меня рассмотрел и спросил:
– Можно поговорить с вами? – и, не дожидаясь ответа, пошёл в кухню.
– Тебя учили в глазок смотреть? – донёсся до моего уха недовольное шипение Даяра.
– Даяр Иванович, теперь Перепёлкин? – спросили у моего фиктивного мужа.
Что там дальше было, я не слышала, потому что представитель миграционной службы закрыл на кухню дверь.
– Присаживайтесь, – сказал мужчина.
Мне в моей квартире, предлагают сесть!
– Что происходит? – села я и невинно уставилась на делового и очень наглого представителя власти.
– У вас фиктивный брак…
Он что-то ещё говорил, я специально раскрыла рот и хлопала ресницами.
Фиктивный брак доказать невозможно. Особенно если я в трусах и майке открываю дверь в квартиру, где живёт гражданский муж, с которым я недавно расписалась.
– Если вам угрожали, вы можете рассчитывать на защиту…
Он говорил, как директор в моей школе. Строго, при этом делал акцент на нужные ему слова: опасность, ответственность, тюрьма, твоё будущее.
– У нас обычный брак, не фиктивный, – неуверенно сказала я.
– И когда же вы познакомились? – с усмешкой в голосе спросил собеседник.
– Давно, – ляпнула я и глубоко задумалась.
Эти чёрные, жгучие глаза Даяра не забыть.
И хотя мужчина напротив пытался сбить меня с мыслей, наводящими вопросами, когда и где, я уцепилась за воспоминание. Оно мучительно ко мне возвращалось, так что я хмурилась и подкусывала губы.
– Олеся Ивановна, вы меня слышите?
– Да, – я даже задыхаться стала. – В детстве… он жил в деревни Кукуево. Он цыган!
– Нет, – покачал головой мужчина. Психологическое давление спало, он стал заинтересовано смотреть на меня. – Русский. Мать после смерти первого супруга, вышла замуж и увезла его в Казахстан. Он сменил имя и фамилию.
– Я вспомнила!!! – я вскочила с места и рванула из кухни.
А моего животного нет. Его в наручниках выводили на лестничную площадку. Полицейские игнорировали лифт, потащили Даяра вниз по лестнице.
– Даяр! Я тебя вспомнила! – кричала я вслед.
– Неужели? – рассмеялся Даяр откуда-то снизу. – Тебе же три года было!
– Я вспомнила тебя, Мартын!!!
– Птенец, иди домой, простудишься!!!
13
Мне было три года. Наш дом был самым крайним у леса. Поэтому, когда мальчишки нарвались на старый забытый капкан в лесу, дотащили своего друга именно до нашей двери. Испугались, когда вышла мама, разбежались в стороны, оставив раненого прямо на земле у крыльца.
Мама работала фельдшером, но в тот день у неё был выходной. Она вызвала скорую и самостоятельно, до приезда машины, спасла пятнадцатилетнему мальчику ногу.
Он лежал в большой комнате на диване, обложенный белыми простынями, что становились алыми от крови. Кричал, скрипел зубами. Не хотел орать, потому что смелый и сильный.
Это должно было быть больно. И у него слёзы появлялись в чёрных глазах. Он сдерживался из последних сил. Капкан получилось раскрыть, но ржавые зубья остались прямо в плоти. Это была настоящая операция на дому.
Мама меня прогоняла, а я всё равно осталась в комнатукомнате. И мне казалось, что боль у нас с мальчиком одна на двоих. Я взяла мальчишку за руку и плакала вместе с ним. Жалела так сильно, что гладила его чёрные, как воронье крыло, волосы и по-детски успокаивала.
А через месяц Мартын со своей мамой пришли к нам в гости. Он казался мне таким большим и взрослым…
Смуглая кожа, тёмно-карие глаза и чёрные волосы. Он ещё хромал. Подарил маме коробку конфет и букет роз. А мне маленькую фарфоровую куколку, которую мама ставила в сервант вместе с дорогой посудой.
Время стёрло этот момент из моей памяти. Нет, я всё помнила, вот только в прошлом был мальчик.
Стал мужчиной.
Сейчас он мне тоже кажется большим и взрослым.
Сразу не сказал мне, кто он такой. Клоун! Надо обязательно пошутить. Занял в моей квартире гостиную, а там за стеклом стоит та самая куколка.
Вот ведь животное! Ну, почему он сразу не сказал?!
Что бы я его пожить не впустила? А теперь жди и беспокойся за него. Вот куда его отвезли?! Сидит наверно в камере со стеклопакетчицей и проституткой ждёт, когда выкрикнут мою фамилию. Теперь она и его. Перепёлкин, животное!
В субботу он не приехал.
В воскресение я взяла старый пылесос и заставила его вкалывать за последнее десятилетние простоя. Обычно мыла всё тряпкой.
Я не привыкла сидеть без дела, моя жизнь сплошное движение и битва за выживание, а тут настоящий выходной.
Почистила все ковры, даже на диване. В вещах Трёхлава-Перепёлкина Даяра-Мартына копаться не стала, аккуратно смахнула пыль. Ноутбук его тоже арестовали, ему наверно выделят отдельную клетку. Не удивлюсь, если он у такого чувака, как мой фиктивный муж, кусается. Или взрывается, когда в него лезут.
Пылесос жалобно орал, что надоело. Он перегрелся и старался расплавиться, прося пощады.
Я проветрила и убрала а кухне. Смотрела в окно на парк и пила кофе с молоком. Только вот покоя я не ощущала.
У меня не все дома.
Зазвонил телефон, и я, как ошалевшая, рванула за ним в комнату. Руки дрожали, я ответила быстро на звонок.
– Да, – обеспокоенно выдохнула я в трубку.
– Олеся Ивановна, это Кокс. У Вас всё в порядке?
– А-а, – растерянно протянула я. – Привет. Почему у тебя такая погремуха?
– Я бывший нарик. Вам ничего не надо? Вы сутки из квартиры не выходите.
– А ты что следишь? – удивилась и даже возмутилась я.
– Да, велено присматривать. Если вам продукты нужны или ещё что, вы звоните. Я сегодня до девяти, потом Мази сменит.
– Кто? – мне стало смешно.
– Мази. Он на английском хорошо говорит.
– Понятно, Мамочка, – я помолчала. А так как он в этот момент трубку не бросил, я, сильно покраснев, что не могло просочиться через сотовую связь, всё-таки решилась спросить. – А Даяр где?
Леся, остановись! Остановись пока не поздно! Или уже поздно?
Или уже беспокойство переросло в настоящую тревогу за человека, который сделал ремонт в моей ванной?
– У него всё хорошо, сидит пока, но скоро выпустят, не беспокойтесь.
Не беспокоиться?! Да я все ногти сгрызла и места себе не нахожу!
– Он может позвонить? – прошептала я.
– Нет, к нему только адвоката пускают.
Капец! Животное, что ты там натворил?
Я, не попрощавшись, отключила телефон.
Следят за мной. Или присматривают. Разница ведь есть. И с какой целью? Мне могут навредить?
В понедельник оделась, как полагается молодой учительнице: белая блузка, юбка-карандаш, невысокий каблук. Уложила волосы в «бублик», чуть подкрасила глаза и с портфелем вышла в прихожую. С тоской посмотрела на мужское чёрное пальто. Всё-так девушки очень быстро к животным привыкают.
Мази спал в машине. Был он Биг Мази с кудрявой русой головой. Будить его, чтобы последил за мной, я не стала. Пешком отправилась в центр города.
Никакого драйва, жизнь перешла в мирное русло и режим ожидания.
В гимназии приняли меня хорошо, подписали временный договорю. И я отправилась в класс, где мне предстояло провести время в компании замечательных детей.
