— Считаешь, он вернется? — спросил тот, пригубив напиток.
— Да, он придет, — произнесла Снежана, глядя куда-то вдаль, в небо за оконным стеклом. — Когда во всем разберется, поговорит с родителями, остынет, взвесит. Тогда и вернется, дайте время.
Она перевела взгляд зеленых глаз на мужчин, которых любила, как родных братьев.
— Тост. За воссоединение семьи!
Выпив залпом обжигающую жидкость, она глубоко и удовлетворенно вздохнула, за плечами лежали годы поисков, запросов в архивы, бесед с людьми. Но все же она нашла всех братьев и почти, почти воссоединила семью. Пусть на это и ушли годы.
Снежана вздрогнула, высвобождаясь от воспоминаний прошлого, и, залпом осушив бокал, вздохнула.
— Еще дела есть, — произнесла она и улыбнулась двум прекрасно сложенным успешным красавцам. Подняла с одного из кресел свою сумку и вышла из кабинета.
У нее было дело. Она добралась до аэропорта без проблем, найти нужный терминал тоже оказалось несложно. По звонкому крику трехмесячной девочки она нашла Машу и, поздоровавшись с многочисленными родственниками, отвела ее в небольшое кафе.
— Поздравляю с рождением дочери, — начала Снежана, разглядывая девушку.
— Зачем вы здесь? — Маша кивнула, разглядывая ее в ответ.
— Затем, что вы должны знать кое-что. Это может оказаться очень важным для одной семьи, которую я считаю своей.
— Я вас слушаю, — произнесла она, не представляя, о чем может пойти речь.
— Вы знаете, что в компании ведется уголовное дело в связи с несанкционированным внесением изменений в проект. У нас есть неопровержимые доказательства, что Алина Сергеевна Смирнова внесла изменения в проект, и вы ей в этом помогали.
Снежана замолчала, наблюдая, как девушка испуганно сжалась и нервно заправляет за ухо выбившийся русый локон. Она понимающе улыбнулась.
— Я пришла не для того, чтобы обвинять вас, Маша. Чтобы предъявить вам обвинение, нужно свидетельство Макса Гиванова, а его у нас нет. И знаете почему?
Маша подняла на нее глаза, не понимая, к чему та клонит. Кругом мельтешили люди, в обширных панорамных окнах было видно, как садятся и взлетают самолеты.
— Потому что он любит вас и пошел на сокрытие фактов, явно желая вас защитить. А вы знаете, кто вас порекомендовал в компанию? Он. Когда мы собирали на вас досье, он дал вам характеристику как одноклассник, охарактеризовав вас, как одного из самых прекрасных потенциальных сотрудников. Вы с ним прожили полгода, родили от него дочь…
Она замолчала, многозначительно глядя на девушку. Несколько минут Маша молчала, глядя в небо, а потом решилась. Снежана улыбнулась совсем широко, привлекая внимание окружающих людей.
— Вас подвезти?
Она вошла в их с Максом квартиру, открыв дверь своим ключом. Пару минут Маша стояла в нерешительности, прислушиваясь. Никого не было. Она прошла внутрь, наконец, опомнившись. Пока она разговаривала со Снежаной по дороге сюда, ей двигало нечто похожее на вдохновение, смешанное с чувством страха и надежды. Сказанное никак не шло из головы. Почему же Макс так странно вел себя? Почему ничего не сказал? Он ни разу не пытался увидеть ее после родов, ни ее, ни ребенка. И в то же время он помогал ей, тень сомнения вернулась в мысли, может быть он помогал ей, как матери своего ребенка? Она засомневалась, не понимая, какое безумие заставило ее за три часа до регистрации поверить Снежане и приехать сюда, когда все уже давно решено. Только теперь до нее дошла простая правда, годами недоступная ей. Она любит его, всегда любила. Так просто, что от этого ей захотелось заплакать. Если бы она раньше осознала это, все могло бы сложиться иначе, а теперь уже поздно. Она развернулась, намереваясь вернуться в аэропорт, и встретилась глазами со стоящим в дверях Максом. Столько времени, столько лет, чтобы понять…
— Макс, — произнесла она тихо, и он шагнул к ней, обняв, прижимая к себе, как самое драгоценное существо в жизни. — Макс… — слезы застилали ей глаза. — Я только сейчас поняла, что люблю тебя.
— Я знаю, — хрипло шептал он, целуя в макушку, губы, зная, что теперь уже нет хода назад, теперь он уже ее никогда не отпустит, никуда и ни с кем, потому что тоже любит ее.
