в Лопухах, тьфу, в Лопушках.
– Может, бабкой прижмём? Чё тянуть-то!
– Ты чё, Витёк? Это бабка тебя быстрей прижмёт! Ты её видел? На такую бабусю-Ягусю таких, как мы, десятерых надо.
– Ага, где их взять? Потом и делиться надо будет.
– Саныч звонил?
– Звонил, что б его! Сроки установил, торопит.
– Какие сроки, ты чё?! Ждать надо, наблюдать. Странный чел, ни бабы, ни детей малых. Ничем не прижмёшь. Вот он и выпендривается. Прям ничё не боится, бессмертный. Передай Санычу, что я наблюдаю за этими Лопухами, тьфу, Лопушками.
– Из лопухов наблюдаешь за Лопушками? Га-га-га!
– Хватит ржать! Посидел бы здесь, комаров покормил, я б тогда посмотрел, как бы ты здесь чесался и ржал!
– Слушай, а чё этот чел охрану себе не наймёт, телохранителей? Денег мало?
– Ты чё, Витёк, попутал? Не в теме, не знаешь кого пасём? У него денег столько… Охрана у него есть, но он ей пользуется ради пантов, кода надо выпендриться. Мне его совсем не хочется лошить. Респект ему и уважуха. Но…
– Короче, я передам Санычу, что ты наблюдаешь и ищешь. Пока.
***
Георгий Борисович припарковал свой автомобиль, как вчера, на углу дома и направился к подъезду, где уже несли свою вахту соседки. «Может они здесь ночуют?»
– Здравствуйте!
– Здравствуй, коли не шутишь. Как там наша Галочка?
Георгий сперва не понял о ком это они, потом сообразил.
– Вчера ей было совсем худо. Спасибо вам, что предупредили, я лекарства нужные купил. А что же ей дети не могут окна пластиковые поставить, почему не помогают? – возмутился Георгий Борисович.
– Как тебя зовут, мил человек?
– Георгий.
– Хорошее имя, старинное. Дети у неё очень внимательные, заботливые. И деньги, и окна сколько раз предлагали поставить. Кричит, что она сама и всё тут. Характер такой упёртый. Да и не удивительно. Самой ей пришлось детей воспитывать, без мужа. Однажды, узнала, что он стал налево ходить, в это время её дети у бабушки в деревне на каникулах были, все его шмотки поскладывала и вот в эту беседку скинула, а ему сообщение на телефон написала, мол приезжай и забирай как хочешь в течение часа, иначе в беседке начнётся распродажа твоего барахла. Ничё, мигом метнулся, забрал. Потом в другой город уехал и всё. А что касается окон. Она в школе учителем истории работала. Эту квартиру по соцнайму ей выделили. Это, знаешь вроде ты в ней живёшь, но она не твоя. Чувство, что в любой момент забрать могут. Вот и не хотелось ей тогда впустую деньги на какие-то там окна тратить. До сих пор квартиру переоформить не может. Городская администрация не разрешает, проволочки какие-то придумывают. Вот так… А что приехал?
– Проверить надо кое-что, Галина Алексеевна попросила. Пахнет ли ещё краской в квартире? Домой хочет.
– А что ты думаешь мы здесь сидим, кукуем, лясы точим? Эта самая краска нас из наших квартир и выгнала. Пахнет, конечно.
– Я смотрю, у вас беседка такая хорошая, чаёк там попили бы.
– Кто бы нам его налил, настроения нету.
– Сейчас будет.
Так и не войдя в подъезд, он направился в ближайшую кондитерскую, купил большой торт, чай, сахар и всё это богатство принёс соседкам.
– Это вам.
– Спасибо. Ты не Ротшильд, случайно?
– Нет. Петров моя фамилия.
Они вместе рассмеялись. Довольные соседки пошли пить чай в беседку, а он направился к подъезду.
Открыв квартиру, стал осматриваться. Здесь ещё пахло краской, хотя не так сильно, как вчера. Убранство комнат было простым, лёгким, без ковров на стенах и на полу. Мебель была простой, удобной, но подобранная со вкусом. Много книг. Здесь была и классика русской, и зарубежной литературы, всевозможные энциклопедии, много фантастики и детективов. В квартире было уютно и светло. Не зря вчера окна покрасили. Действительно, они похожи на белых лебедей. «Ароматная» краска не подвела. Так, что там она про родственницу на холодильнике говорила?
Он вышел в узкую прихожую, где высокой башней возвышался белый «Самсунг». Вся его дверь была завешана маленькими магнитиками с изображением туристических мест, где была в путешествиях семья.
В центре в простом файле размещалась репродукция картины. Он присмотрелся. На ней была изображена юная девушка, сидящая полубоком у мольберта. В одной руке она держала палитру, а другая была занесена с узкой, длинной кистью над холстом. Она была одета в тёмное платье с большим красным бантом. На голове старинный нелепый большой белый чепец, из-под которого спадали волнами короткие чёрные вьющиеся волосы. Выражение лица у этой юной девушки было спокойным. Широко распахнутые карие глаза, тонкие нежные черты лица. Девушка выглядела так, как будто её кто-то позвал, отвлёк от рисования. Она явно кого-то ему напоминала. Кого-то, с кем он только что встречался. Это была уникальная копия Галины Алексеевны. Ему подумалось, что вот такой она должно быть была в юности. Может, это, действительно, её портрет? Ведь, сейчас модно облачаться в старинные одежды и заказывать свои портреты под старину. Георгий убрал держащие нижний угол портрета магнит и прочёл: «Элизабет Виже-Лебрен. «Автопортрет с палитрой». «Интересно, где висит эта картина? Наверное, в Париже в Лувре? Да, только из-за этого стоит слетать в Париж и посетить Лувр. Показать ей подлинник этой картины. Никогда раньше не хотелось, а теперь захотелось, но только с ней вместе». Георгий Борисович решил, раз эта картина написана французской художницей, то и должна висеть в Париже в Лувре. Он вдруг встал перед картиной и сказал вслух:
– Спасибо вам, мадмуазель. Ваш портрет наводит на правильные мысли. Благодарю. – и он шутливо поклонился. Выпрямляясь, взгляд его скользнул по лицу девушки, и ему показалось, как будто лёгкая улыбка скользнула по её полуоткрытым губам. «Бред, – но ему стало жутковато, – Верующий человек, боевой офицер, в храм ходишь, и тут тебе! Краска повлияла, наверное.»
Тут резко раздался звонок сотового. Он вздрогнул от неожиданности. Звонила бабушка.
– Ты куда пропал, дорогой? Ни слуху, ни духу. Так же нельзя!
– Я не в городе. Вернее, в другом.
– Королеву свою нашёл? В чувствах признался? Предложение сделал?
– На первый вопрос «да», на остальные «нет».
– Знает кто ты?
– Нет.
– Признайся.
– Не хочу её терять.
– Балда! Время теряешь. Как представился?
– Курьером.
– Хорошо, твоё дело. Без комментариев. Скажи хоть полуправду. Сделай как я прошу.
– Хорошо, ба, скажу. Не волнуйся только.
Он вышел и закрыл за собой дверь. «Хорошо говорить, признайся. «Вы знаете, я совсем не курьер Петров, я мультимиллионер. Будьте моей женой!» Я, что совсем больной, что ли?» Он сел в «Жигули» и поехал к домику, где ждала его Галина Алексеевна, которой было жутко находиться в чужом доме. «Забавно, жутко. Да на портретик своей дорогой «родственнички» на холодильничке посмотрите, мадам. Вот это жуть, такое сходство!»
***
Георгий Борисович вернулся к домику. Когда он вошёл, то увидел, что от былого беспорядка не осталось и следа. На тумбочках царил идеальный
