– Так и было. – Наваждение. Слово это повисло в сгущавшемся воздухе. – Я бы прошел тогда через пламя ада, только бы быть с тобой, Лорелей. И с радостью принял бы муки. И мне, как никому, понятно, что происходит с твоим преследователем. Ты не выходишь у него из головы… ни днем, ни ночью. И поэтому, – добавил Майкл, поднимаясь со стула, – он непременно совершит ошибку. Он на пределе и не сможет больше соблюдать дистанцию.
Лорелей тоже встала.
– Не уверена, что мне от этого стало спокойнее.
– Вот и напрасно. Как только он выйдет из своего укрытия, мы его схватим. – Майкл взял ее за плечи. – И ты снова сможешь жить, как тебе захочется.
В этот момент Лорелей не хотелось больше ничего другого. Ей было так хорошо… Честно говоря, она бы ничего не имела против, если бы Майкл притянул ее к себе чуточку ближе…
Она услышала, как он что-то пробормотал.
– Прости, что ты сказал?..
– Я сказал: «Пора в постель». – Хотя Майкл был не из тех людей, которые показывают свои чувства, его лицо над воротом темно-синей тенниски покраснело. – У тебя по расписанию ранние съемки. А ты уже и так потеряла два часа из-за разницы во времени.
– Ты прав. – Она вдруг почувствовала, что страшно устала. – Ты собираешься остаться здесь?
– Я буду спать на диване.
– Мне показалось, что здесь две спальни.
– А между ними эта гостиная. Я предоставлю тебе максимально возможную свободу. Но в то же время буду рядом.
По другую сторону двери!..
– Ну что ж. Тогда я, пожалуй, пойду спать.
– Хорошая идея. Я договорюсь, чтобы утром нас разбудили по телефону. Ты не против побегать утром? Если же захочешь позаниматься в гимнастическом зале на крыше, я договорюсь, чтобы он был в полном нашем распоряжении.
– Если шторм прекратится, я бы хотела побегать. Ты не возражаешь?
– Конечно, нет. – Он пожал широкими плечами, снова приковав к ним ее внимание. И к пистолету, с которым не расставался. – Я бегаю каждое утро и буду рад, если ты составишь мне компанию.
Она лежала в темноте, уставившись в потолок, и в ее памяти оживали яркие картинки из их с Майклом прошлой жизни.
За зашторенными окнами бушевал ветер. Услышав по ту сторону двери приглушенные голоса, Лорелей подумала, что Майкл, должно быть, смотрит телевизор.
Хлопчатобумажные простыни были гладкими, как шелк. Но когда ее возбужденный мозг представил вместо них широкую грубую ладонь Майкла, Лорелей перевернулась на живот. Одна из подушек соскользнула на пол, задев стакан с водой на ночном столике, и стакан с грохотом упал на пол.
Дверь, разделявшая ее и Майкла, распахнулась.
– Что случилось?
– Ничего. – На фоне мерцающего света телевизора возникла высокая фигура. Лорелей заметила, что Майкл снял тенниску. И был босиком. Когда же увидела, что верхняя пуговица его джинсов расстегнута, она чуть не застонала. – Я просто уронила стакан.
Такое впечатление, что он не слышал ее. Все его внимание было сосредоточено на ее фигуре в атласной ночной рубашке персикового цвета. Рубашка прилипла к ее разгоряченной влажной коже, и Лорелей подумала, что Майкл мог заметить ее затвердевшие соски.
Он заметил.
– Тогда ладно. – Он перевел взгляд на ее лицо. – Раз ты уверяешь, что все в порядке.
Она попыталась ответить, но слова застряли у нее в горле. Она судорожно сглотнула и попыталась снова:
– А… абсолютно.
– Отлично. – Теми длинными пальцами, которыми он, в ее фантазиях, ласкал ее тело, Майкл взъерошил свои смоляные волосы. Это движение вызвало у нее желание прижать его голову к своей занывшей груди. Он взглянул на подушку и верхнюю простыню, которые, вместе со стаканом, валялись на полу. – Тебе жарко? Я могу включить кондиционер.
– Да нет, Майкл. Все в порядке. Я сожалею, что побеспокоила тебя.
Он недоуменно пожал плечами.
– Я смотрел телевизор. Новости.
– Прогноз погоды еще не передавали?
– Ночью дожди. К утру прояснится.
– Хорошая новость. Для Эрика.
Они еще с минуту смотрели друг на друга долгим взглядом.
– Спокойной ночи, Лорелей, – произнес он хриплым голосом.
– Спокойной ночи, Майкл, – мягко ответила она.
Майклу понадобилось сделать над собой титаническое усилие, чтобы сдержаться и не захлопнуть разделявшую их дверь. Он бросился на слишком короткий диван и попытался сосредоточиться на новостях. Дезирей как раз объявляла о рождении в зоопарке детеныша леопарда.
Ведущая новостей выглядела, как всегда, очаровательно, но его опытный мужской взгляд разглядел темные круги у нее под глазами, которые не смог скрыть даже сильный студийный грим. Было видно, что она устала. В ее состоянии это неудивительно. Роман не должен был разрешать беременной жене работать, подумал Майкл. Потом громко рассмеялся, представив себе, как кто-то пытается указать Дезирей, что ей следует делать.
Лорелей услышала его низкий раскатистый смех. Лежа на спине в слишком широкой кровати и слушая унылый и монотонный стук дождя в окно, она подумала, что сходит с ума…
Дождь не ослабил жару, только увеличил влажность. И когда на следующее утро Лорелей бежала по просыпающимся улицам Французского квартала, она чувствовала себя так, словно прорывалась сквозь стену воды. Хорошо хоть, что Майкл бежал с умеренной скоростью. Лорелей была горда тем, что не потеряла форму. Впрочем, ей никогда не удавалось угнаться за ним.
Она согласилась забежать в кафе «Дю Монд», дав себе слово ограничиться только кофе, но не удержалась и заказала еще и пончики.
– Если я буду так продолжать, это для меня плохо кончится, – уныло произнесла она.
– Не беспокойся. Было бы кощунством приехать в Новый Орлеан и отказаться от здешних кулинарных шедевров.
– Слишком много искушений, – пробормотала Лорелей, наблюдая за тем, как мимо проносят поднос с чашками горячего дымящегося какао.
– Это ты правильно заметила. – Скомкав бумажную салфетку и бросив ее на стол, Майкл встал. Он бы предпочел, чтобы Лорелей целый день была только с ним, но доллары – тысячу в день плюс деньги на расходы – ему платили не за то, чтобы он сидел и мечтал, как обсыплет все ее тело сахарной пудрой, а потом будет слизывать. – Нам пора возвращаться. Ты должна еще успеть принять душ.
Лорелей могла бы сидеть здесь весь день. Смотреть на толпу. На маленького мальчика, отбивавшего чечетку на углу, чтобы немного заработать. На нарядные белые катера, которые плыли вниз по коричневым водам широкой Миссисипи, и на все другие суда, сновавшие по реке.
Некоторые актеры, напомнила она себе, настолько избалованы, что по их вине возникают трудности и срываются съемки. Но она всегда приходила в назначенное время с выученной ролью, готовая работать. Она вздохнула и вышла из шумного уличного кафе.
