Она очнулась от созерцания и решительно уставилась на дорогу. Не хватало только позволить себе стать жертвой привлекательности этого супермена!.. Она стала слишком уязвимой. Воспоминание чувства одиночества, которое охватило ее прошедшей ночью, было еще свежо.
Робин с внимательным видом рассматривала какие-то промышленные строения справа от дороги, но чем больше она старалась выгнать Стюарта из своего сознания, тем сильнее чувствовала присутствие мужчины рядом с собой. Боковым зрением она видела его длинные, мощные ноги на педалях и сильные руки на руле.
Ее кожа разгорячилась, и она направила воздух кондиционера себе в лицо. Возможно, было бы лучше взять быка за рога. И Робин отважилась на разговор. Осторожно спросила она его о регги, и уловка сработала.
— Регги? Это ямайская музыка, вы знали об этом? Нет? Я сейчас вам объясню.
Несколько минут он говорил со знанием дела о различных влияниях в музыкальных течениях, об ее политических и религиозных обертонах.
Постепенно Робин расслабилась. Ее интересовала его собственная музыка, и вопросы стали более авантюрными. Как она и подозревала, такая огромная популярность не могла прийти совершенно случайно. Стюарт оказался знатоком не только в музыке, но и в бизнесе, культуре и многих других, совершенно не связанных между собой областях.
Их разговор в машине, пересекавшей штат Массачусетс с востока на запад, переходил с одной темы на другую. И, когда они остановились в Спрингфилде, чтобы купить несколько гамбургеров, Робин уже могла считать себя изрядно информированной и о том, что корни рок-н-ролла следует искать в мелодиях блюза, и о влиянии курса казначейских облигаций на банковские проценты.
Блестящий «дилорен» свернул с магистрали раньше, чем она думала, и поехал, петляя по извилистому шоссе, между холмами просторов Новой Англии. Дорога лежала среди полей, на которых изо дня в день, из года в год паслись коровы, около стен, построенных из неотесанных камней, взятых с этих же полей не одну сотню лет тому назад. Вдоль бесконечно тянущихся лесов и маленьких, добела вымытых городков с конгрегационалистскими церквями.
Робин с волнением ожидала нового свидания с Броган-Хаусом. Последний раз она видела это чудо архитектуры более года назад. Увидеть его снова, и так неожиданно, — в этом было особенное удовольствие. Она чувствовала себя школьницей, сбежавшей с уроков.
Вероятно, ее душевный трепет и тревога были связаны и со Стюартом тоже, но она не позволяла себе анализировать свое ощущение слишком глубоко…
Наконец они подъехали к дому. Следуя указаниям Робин, Стюарт остановил машину в центре небольшого городка, возле офиса агента, распоряжавшегося недвижимостью Луизы Броган. Как и предвидела Робин, агент действительно не очень обрадовался их приезду. С неудовольствием глядя на Стюарта, он неохотно передал им ключи от владения. Они быстро вернулись в машину, и «дилорен» весело заурчал по извилистой тенистой дороге. Проехав около мили, они оказались перед высокими коваными воротами, почти невидимыми с дороги. Большая буква «Б» была тщательно сработана на самой вершине арки.
Робин сняла цепь с ворот и с немалым усилием распахнула одну из тяжелых створок. «Дилорен» легко проскользнул во двор.
До дома оставалось проехать несколько сотен метров. Дорога, расточительно извиваясь серпантином без видимой на то причины, вела к зданию, поднимаясь по пологому склону.
Хозяева явно не стремились сделать дорогу к дому легкой, — заметил Стюарт.
Да, они желали создать иллюзию большого пространства, чтобы подъезд казался более величественным. Впрочем, на лошадях он был, наверное, еще труднее.
Весь дом открылся им лишь с последнего поворота — вместе с несколькими вязами, стоявшими небольшой группкой. Хотя до этого Робин уже много раз видела Броган-Хаус, девушку снова поразила его элегантность.
Здание было меньше, чем казалось на фотографии, но вид его был не менее впечатляющий. Фасад дома был выложен гладкими серыми камнями. Верх окон отделан широкими карнизами. Увенчанные капителями колонны с каннелюрами поддерживали треугольный фронтон над входом. Над домом поднималась медная куполообразная крыша.
Стюарт остановил машину и на мгновение замер в восхищении, не говоря ни слова. И тихо присвистнул.
— Подождите, мы еще не вошли! — пообещала Робин.
С вершины входной лестницы они смотрели на открывшийся вид. Отлогие гряды холмов, постепенно становясь темно-синего цвета, простирались до самого горизонта. Из-за ближней аллеи торчала свечой местная церковь. Оставленная внизу машина Стюарта казалась странным, футуристическим анахронизмом в этом буколическом пейзаже.
Но, рассматривая здание вблизи, Робин начала замечать следы разрушения, которые были не видны на расстоянии. Краска на потолке портика отслаивалась, и в бетонных ступенях паутиной разбегались трещины. Большой железный ключ, вставленный в замочную скважину, никак не хотел поворачиваться.
Однако ей удалось заставить замок сработать, и, толкнув, Робин открыла высокую дверь. Внутри она нашла выключатель, и пыльный канделябр зажегся.
— По крайней мере электричество есть, — сказал Стюарт.
— Всего лишь. Здесь провели проводку в двадцатых годах, но, к сожалению, только северное крыло, построенное после войны, модернизировано, — объяснила Робин.
Они находились в круглом холле, и их голоса эхом возвращались к ним.
Одновременно задрав головы, они посмотрели на купол потолка, расписанный в псевдоклассическом стиле. Крылатые херувимы с чашами и флейтами и пухлые фигуры в одеяниях изображали играющих богов.
— Вакханальная сцена! Как вовремя! Вино! Музыка! И поиск удовольствий! — воскликнул Стюарт.
Робин чуть не подскочила на месте, поняв, что они стояли слишком близко друг к другу. Стюарт посмотрел на нее сверху вниз сияющими глазами.
— Вам нужно заняться иконографией, — нервно проговорила Робин. — Она призвана внушать умеренность.
Усмешка на его лице дала ей понять, что его мысли были далеко не умеренными.
— К счастью, я никогда не был примерным студентом, — сказал он.
Гипнотически медленно его рука протянулась к Робин и погрузилась в ее волосы. Стюарт притянул девушку вплотную к себе, и она почувствовала тепло мужского тела. Его глаза изумленно заблестели, когда он подушечками пальцев свободной руки коснулся ее щеки.
— Боже мой! Если б вы знали, как я мечтал дотронуться до вас! С того момента, как вы сегодня утром открыли мне дверь, — мягко произнес он.
Для нее это не было неожиданностью, и все же она оцепенела с широко распахнутыми глазами; ее губы оставались слегка раскрыты, но дар речи покинул ее. Одним из самых ошеломляющих ощущений в мире стало это прикосновение. Невольно ее голова склонилась к его ладони.
