Вскоре Эрнандо свернул с главной дороги, и они поехали по узкой проселочной, а горы казались все ближе и ближе. Новая дорога была в рытвинах и ухабах, и Джемма держалась крепко за чемоданы, наваленные на заднем сиденье. Теперь она понимала, почему были выбраны «лендроверы».
Чем ближе были горы, тем величественнее и неприступнее они становились, а при взгляде на их белоснежные вершины, переливавшиеся на солнце, захватывало дух. Люди же, маленькие и ничтожные, смело и безрассудно двигались навстречу этим великанам.
Только низкий кустарник да жесткая трава, наполнявшие ароматом воздух, виднелись вокруг, отчего дорога казалась нескончаемой. И, хотя до гор было еще далеко, казалось, что можно к ним прикоснуться. Эта иллюзия – вечный обман путешественника.
– Сколько мы еще будем ехать? – спросил профессор.
– Примерно до обеда. Скоро покажется деревня, где нас уже ждут проводники.
– Эрнандо, пожалуйста, не гоните так, – жалобно попросил профессор. – Уж лучше бы мы шли пешком. Нет сил больше подскакивать на каждой кочке.
– Ваше желание прогуляться скоро будет удовлетворено. Несмотря на то что вы были уже здесь, вам нужно заново освоиться в горах. Помните, нам предстоит идти высоко в горы. Как вы, сеньорита? – Посмотрев в зеркало заднего вида, он слегка повысил голос. – Вам тоже не нравится наш малоудобный, тряский транспорт?
– Не беспокойтесь за Джемму, – заступился Линк. – Она только выглядит нежной и хрупкой, а на самом деле очень вынослива и терпелива. Не сомневайтесь, Эрнандо, не подведет.
– Я и не сомневаюсь, она же похожа на вас, – весело проговорил он и засмеялся, показав крепкие белые зубы.
Этот смех разозлил Джемму еще больше, поскольку Эрнандо скорость не сбавил. Продолжая подскакивать на каждом ухабе, она проклинала дьявола, сидящего за рулем, который специально ведет машину, чтобы вытрясти из нее душу.
Когда же отец повернулся к ней, Джемма радостно ему улыбнулась. Он ничего не должен знать.
– Как ты, Джем? – поинтересовался Линк. – Я уверен, дорогая, эта часть пути самая трудная, дальше будет легче.
– Не надейтесь на это, профессор, – прервал его Эрнандо и показал вверх. – Нам же придется все время подниматься. А это, вы знаете, не для слабых. Так что не стоит утешать вашу милую дочь, вы не правы.
– Эрнандо, прекратите, – начал было отец.
Но Эрнандо с раздражением воскликнул:
– Ради бога, профессор, зовите меня просто Эрни. Сколько вас можно просить!
– А мне нравится «Эрнандо», – запротестовал тот. – Это имя звучит лучше, чем Эрни.
– Может быть. Зато не так официально. Следуя древним правилам, мой отец тоже зовет меня Эрнандо, а мама – Эрни. Я предпочитаю, чтобы меня звали Эрни.
– Хорошо, договорились, – улыбнулся Линк. – Если так вам будет спокойнее.
– А вы, сеньорита? – Его темные глаза опять смотрели на Джемму в зеркале. – Вы тоже уступите ради спокойствия?
– Нет, сеньор, – ответила она улыбаясь и стала смотреть в окно. – Я не хочу спокойной жизни, я люблю приключения.
– О, наше путешествие вам понравится, обещаю, – заверил ее Эрнандо. – Ведь мы идем в горы, а там приключений столько, да таких, о которых вы и не слышали. – Мендоз весело рассмеялся, и в его смехе было что-то захватывающее дух.
Джемма знала, почему ему смешно: следующие две недели полностью измотают ее силы и он опять увидит ее униженной. Если бы не опасение, что Эрнандо свернет экспедицию и вернет всех в город, она бы высказала ему все, что о нем думает. И поэтому молчала, поджав губы и уставившись в окно.
Только непредвиденный несчастный случай может свалить такого непробиваемого и жестокого человека, как Эрнандо Мендоз. Но, посмотрев на его широкие плечи, засомневалась и в этом. Богатый, всезнающий, всесильный, всемогущий и, естественно, самоуверенный, он был очень опасным противником. Джемма вдруг почувствовала, что в присутствии Эрнандо она ощущает себя слабой и беззащитной.
Джемма внезапно поняла, что она смотрит на Эрнандо не как на руководителя экспедиции, а как на мужчину. И оценивает его как женщина. Она снова осторожно посмотрела на него. Да, нет слов – умен, красив, сложен божественно. Пусть будет все как есть, а время покажет что к чему, решила она.
«Лендроверы» на большой скорости неслись прямо к подножию гор, но Джемме казалось, что машины движутся по диагонали и Анды не становятся ближе. Она подумала, что отец тоже страдает от этой бесконечной тряски. Эрнандо, взглянув в зеркальце и увидев кислое выражение ее лица, съехал на обочину, остановился и выключил мотор. Место было совершенно пустынным, и тишина ошеломляла.
Анды, казалось, были рядом. Джемма понимала, почему древние люди так благоговели перед ними и откуда взялось столько легенд и преданий о живых горах. Джемма в суеверном молчании смотрела на Анды.
– Прогуляйтесь немного, сеньорита, – предложил Эрнандо, в то время как профессор бойко выскочил из машины и бодро зашагал по тропинке. – Разомните ноги, я не хочу, чтобы вы испытывали какие-то неудобства.
– Ради бога, не делайте мне уступок, – сухо возразила Джемма. – Я не нуждаюсь в этом. Прошу вас, обращайтесь со мной, как со всеми остальными.
– Я верю, что вы сильная и выносливая, – улыбнулся он. – Но подумайте о своем отце: он устал от поездки больше нас, молодых. Вот и пусть отдохнет, думая, что мы тоже устали. К тому же короткая остановка не испортит вашу репутацию бесстрашной женщины-врача. Согласны, что кратковременный отдых полезен всем нам?
Джемма кивнула, не желая казаться упрямой и несговорчивой, и вышла из машины. Эрнандо одарил ее усмешкой. Едва она прошлась немного, как подъехала вторая машина.
Питер выскочил со стонами:
– Ой, бедный я, несчастный, болят все мои косточки, – гримасничал он, а шепотом спросил: – Мендоз остановился, потому что тоже устал?
– Что ты, разумеется нет. Профессор попросил размять ноги. Я тоже тут ни при чем, я всего лишь женщина, – улыбнулась Джемма. И еще сеньор Мендоз просил звать его просто Эрни. Как ты думаешь, осмелится кто-нибудь так запросто обратиться к нему? Профессору было приказано называть его так.
– Джем, он тебе очень не нравится, да? – с улыбкой спросил Питер.
– Я смогла бы выдержать его общество несколько недель ради нашего общего дела, если бы только он оставил меня в покое. Но Мендоз невозможен. Он унижает меня при каждом удобном случае и выставляет на посмешище.
– Я не представляю его смеющимся. У него же нет чувства юмора, – пожал плечами Питер.
– Отчего же… На его лице постоянно блуждает глумливая усмешка. Скорее всего, он бы громко смеялся, если бы я упала с обрыва в ледяную трещину.
