— Вставай, лежебока! — Влада погладила Кирилла по щеке. — Иди мойся, а я тебе приготовлю завтрак.
Рука Влады порхнула на его грудь, скользнула по животу, еще чуть ниже и замерла.
— Обманщик, — с наигранным возмущением воскликнула она, — ты подглядывал за мной своими бесстыжими глазами! Вот доказательство!
Свободной рукой Влада откинула одеяло.
Кирилл обнял ее, крепко прижал к себе. Мокрые волосы Влады рассыпались по его груди. От них пахло свежестью и цветами. И еще пахло ею… Тонкий зовущий аромат желанной женщины.
— Завтрак откладывается, — только и смог произнести он.
Завтрак пришелся на время ужина.
Едва одетые, они вытащили из холодильника все, что было: апельсины, колбасу, сыр, борщ, молоко, масло, яблоки, яйца, сметану, варенье, котлеты, майонез, ветчину, бананы, селедку, зелень, шпиг…
Не имея ни сил, ни желания готовить, они ели все без разбора, запивая сало молоком, закусывая котлеты бананами.
Они — о, Боже! — ели варенье руками и кусали апельсины, как яблоки, даже не потрудившись очистить их. Вся кухня была пропитана запахом апельсинов. Влада и Кирилл целовались, и поцелуи тоже пахли апельсинами.
— Я представляю, что с нами будет, — хохотала Влада, — мы с тобой на один горшок вдвоем не поместимся…
Выглядела Влада совершенно другим человеком: преображенная, с румянцем во всю щеку, с блестящими глазами.
Просто так на нее смотреть было невозможно. Хотелось тут же сгрести ее в охапку и тискать, ласкать и целовать без перерыва, пока не свалишься от изнеможения.
Так он и сделал.
И снова безумство: бессвязные фразы, вскрики и провалы…
В три часа ночи они наконец угомонились. Уже не хотелось ничего. Они лежали, держась за руки. Сон не шел. Было просто хорошо — быть рядом и слышать дыхание друг друга.
— Это и есть та самая сабля, с которой твой героический дед на белых ходил? — спросила Влада и глазами показала на ковер, где висело оружие: сабля, кортик, старинный стилет и охотничий нож.
— Та самая и есть, — ответил Кирилл, — кортик — прадедов. Остальное — отца. Охотничий нож ему какой-то алкаш у пивного ларька за кружку пива отдал. А стилет… Отец тогда работал в торгпредстве. Купил его в Майами, в антикварном магазинчике. А потом всю жизнь удивлялся, зачем он это сделал.
Вот сейчас самое время сказать ей про Америку, подумал Кирилл.
Он замолчал и через минуту вновь заговорил:
— Я должен тебе признаться кое в чем…
— …я имел кучу баб, и у меня, ох и ах, шестеро незаконнорожденных детей, — закончила за него Влада.
— Так ты обо мне все знаешь? — притворился удивленным Кирилл.
— Что?! — угрожающе вскрикнула Влада. Она вскочила, схватила его за горло и всерьез стала душить.
— Ну, признавайся, несчастный, сколько женских сердец ты разбил?
Кирилл почувствовал, что задыхается. У него закружилась голова. Это было до странного приятно… Он подождал еще немного, потом осторожно разжал ее руки.
Она опять легла рядом, тихая, покорная.
— Ты очень дорога мне, — сказал Кирилл серьезно.
— Это признание в любви? Ты ненормальный. Нормальные люди все делают наоборот. Сначала они признаются в любви, а потом делают предложение… Когда я была маленькая, мечтала обвенчаться в сельской церкви. Мама часто брала меня с собой к бабушке с дедушкой за город. Там была церковь, и однажды я видела венчание. Я была внутри, когда батюшка благословлял жениха и невесту, а над их головами держали короны…
— Венцы, — поправил Кирилл.
— А над головами жениха и невесты держали венцы, — продолжала Влада. — Я тогда поклялась себе, что выйду только за того принца, который поведет меня под венец. Но теперь я понимаю, какая я была дура.
— Прямо «Алые паруса»…
Влада положила голову Кириллу на грудь.
— Не смейся… Я люблю тебя, всегда любила и буду любить. Больше ты мне ничего не хочешь сказать?
Кирилл глубоко вздохнул.
— Больше ничего.
На роль свидетельницы у Влады была только одна кандидатура — Алла.
Они встретились в летнем кафе на Фурштадской. Сквозь деревья, ронявшие на белоснежные столики желтые листья, казавшиеся в это время года диковинкой, светило солнце. Народу было немного. Они взяли себе мороженое и по бокалу шампанского.
— Неделя, как начала худеть, и чувствую, поправилась килограмма на два, — пожаловалась Алла. — Объясни мне, Владка, зачем такая спешка? Разве он не понимает? Нельзя, что ли, нормально, по-людски: свадьба, гости, подарки?
— Это я так решила.
— Ты? Которая любит быть на любом бале королевой? Не смеши!
— Кирилл… Он ведь был уже женат… И все, как ты говоришь, было по-людски: лимузины, гости, платье невесты за полторы тысячи долларов… Я не хочу, чтобы он путал меня со своей первой женой! Уж лучше вообще без свадьбы. Нет, нет… Не хочу быть вторым номером. Просто распишемся — и все!
— Ладно, если ты так решила. Ты его хоть любишь? — спросила Алла.
— Я сама все время задаю себе этот вопрос. Честно? Не знаю. Пока не встретила, казалось, что люблю. Мы ведь познакомились, когда мне было двенадцать…
— И он тебя… в двенадцать лет?!
— Да ты что?! Нет!
— Ну и неважно: любишь, не любишь… Стерпится — слюбится. Он хоть мужик денежный? Если мужика не за что любить, его можно любить за деньги!
— Вроде денежный. Работает в какой-то посреднической фирме коммерческим директором.
— Это нам подходит. Еще нужно, чтобы любил тебя без памяти. Ну, с этим-то вроде все в порядке. Зачем бы ему звать тебя замуж? Главное, вырвешься от дяди да от этой ненормальной Оксаны! Ты просто вянешь рядом с ними. Слушай, насчет твоей квартиры… Можно как-нибудь разойтись с вашим арабом? Живет и живет. Еще немного, и его оттуда ломом не сковырнешь.
— Даже не хочу об этом думать. Сразу голова начинает болеть. Вроде он заплатил вперед за год… Я не знаю. Дядя отстегивает мне двести баксов в месяц — и ладно!
— Вот! Защитить тебя, Владка, некому! Выходи, выходи за своего Кирилла. Если он настоящий мужик, наведет в твоих делах порядок. И потом… Сколько можно разбрасываться мужиками? Чем тебе не понравился Малов? А Дандре? А Кушнарев? Да если бы Кушнарев сделал мне предложение, я бы за ним на край света, по снегу да по камушкам острым!..
— Ну и где твой Кушнарев сейчас? Встретила его недавно… Меня не узнал, а я его с трудом — пьянь пьянью!
— А все из-за кого?! Может, человек потерял смысл жизни, после того как ты ему отказала?
— Не смеши, Алка!.. Что это мы все обо мне да обо мне? У тебя-то как? Ты все еще с Борюсиком или нашла кого-нибудь поинтеллигентней? Ну-ка, рассказывай!..
