в больнице не планировал, поэтому вызываюсь первым.
* * *
— Привет! — бросается ко мне побледневшая Лена. — Слава богу, ты приехал!
Она делает такой жест, будто собирается повиснуть у меня на шее. Я делаю шаг в сторону, покачав головой в знак отрицания.
— Не усложняй. Я здесь только ради Макса. Как он?
— Сложно сказать, лежит бледный, худенький. У меня все сердце будто наизнанку.
— Что врачи говорят? Лечение назначили?
— Да. Говорят, некачественной едой отравился, — смотрит на меня с укором и распахивает рот.
— Если сейчас из твоего рта в очередной раз вылетят обвинения в адрес моей жены, больше ни копейки не получишь. Ясно?
Лена отшатывается, поджимает губы. Подбородок дрожит некрасиво, лицо без тона и румян выглядит землистым.
— Оставишь своего сына жить впроголодь?
— Нет, — говорю медленно. — Макс голодным не останется. Без крыши над головой — тоже.
— На что ты намекаешь?
— Сама как думаешь? — усмехаюсь. — Ты на Соню наговариваешь… Уже и родителей в свои бредовые домыслы посвятила. Обвиняешь Соню в том, что она купила салаты. А кто дает салат, б…ь… годовалому ребенку?
— Может быть, и не салат. Сок дети пили. Знаешь, мне сразу пакетик с соком подозрительным показался. Вздутый как будто.
— Прекрасно. И ты дала выпить ребенку. Ты мать… или кто?! — сержусь. — Все, рот на замок! С обязанностями матери ты не справляешься. Даю тебе время на исправление. Докажи, что достойна звания матери моего сына, иначе я решу эту проблему и избавлю тебя от груза сложного ухода за малышом.
Лена ахает, выпучив глаза.
— Ты… Ты этого не сделаешь! Демид! — возмущается. — Нет! Только не это… Умоляю, — складывает ладони в молитвенном жесте. — Скажи, что это не то, о чем я подумала.
— Я, что, твои мысли читаю?
— Ты намекаешь, что заберешь у меня… Макса?! — тихо взвизгнув, озвучивает свои предположения. — У тебя нет сердца. Я — мать! Ребенку всегда лучше с матерью. Больше чем за год это единственный случай, когда Макс так сильно заболел, и то… не неясно, от чего он траванулся.
— Ты полдня куковала. В сети залипала? Или что? Чем думала? — отмахиваюсь. — Сколько дней Максу лежать?
— Минимум, трое суток. Потом по состоянию будут смотреть.
— К нему можно?
— Спит, — вздыхает Лена. — И Демид…
— Что?
— В палате нас пятеро. Душно. Было бы здорово оформить платную палату. Там и уход соответствующий, и Максу будет удобнее.
— Я поговорю с врачом. Иди к Максу.
— Уже иду, — кивает покорно.
— И еще одно.
— Что?
— Родителей против Сони настраивать не смей.
— Кто? Я?! Да я никогда! Клянусь… — и даже перекрестилась. — Просто мама, кажется, обо всем сама догадалась раньше, чем я сказала всем. Пойми, лучше было сказать это сейчас, пока дети маленькие, чтобы потом не травмировать их.
Эти умные песни я уже слышал. Вот только не убедили они меня. Не убедили! Слова отца были намного весомее.
— Иди к Максу.
* * *
Она
— Где моя сладкая булочка? Ага, вот ты где…
Демид ловит дочку у дивана, подбрасывает ее вверх, ловит, снова подбрасывает.
Каждый раз, когда он так делает, мое сердце замирает и немного сжимается от страха, но Еве нравится, она хихикает.
Демид обнимает дочурку, целует ее, она подставляет пухлые щечки, обнимает папу и гладит ладошкой по щетине.
Любит его безмерно.
Я люблю смотреть за тем, как Демид милуется с дочкой. Он хороший отец, правда.
Но сегодня я наблюдаю за идиллией, чувствуя, как в груди набухает гноем заноза ревности: с Максом Демид ведет себя так же? Он балует его? Целует? Наградил ли милым домашним прозвищем?
А Лена?
Она где в этот момент находится? Наблюдает за играми со счастливой улыбкой или сгорает от зависти и ненависти, что у нас с Демидом семья, а она — за бортом.
подходит ли она обнять Демида так же, как я, чтобы словить поцелуй в момент, когда он обнимает дочурку.
Я всегда так делаю.
Но сегодня стою там же, где и была. Ноги словно к полу приросли.
Демид оборачивается, ища мой взгляд.
Недоуменно дергает бровью.
Извини, мне нечем тебя сегодня порадовать. Я не могу делать вид, будто ничего не произошло.
— Ужинать будешь?
— Обязательно. Голоден, как волк. А вы?
— Мы уже поужинали, — отвечаю скупо.
— Соня, — зовет Демид. — Ты так и будешь дуться или мы поговорим, как взрослые?
— Я погрею тебе ужин, — ухожу под благовидным предлогом.
* * *
— Составишь мне компанию? — пытается задержать меня муж.
— У меня там сушилка белья не разобрана и…
Пытаюсь придумать что-то еще, слышится трель телефонного звонка.
— Звонят. Я отвечу.
Даже если это какой-то беспощадный спам, я выслушаю с удовольствием!
Но это не спам.
Звонит мой родной папа.
Она
Ситуация с отцом в нашей всегда всегда была сложной. Родители развелись, когда я была во втором классе.
Семья раскололась. Мое сердце было разбито.
Развод был болезненным, скандальным. До сих пор не выношу громкие ссоры и битую посуду.
Все разговоры заканчивались истериками, мама любила бить посуду и кидать ее в отца, который решил из семьи уйти.
Как-то я прошмыгнуть быстро хотела в туалет, очень-очень сильно приспичило, когда мама кинула в отца тарелку, тот увернулся, и тарелка разбилась об мою голову.
Ссора затихла: меня повезли в больницу, зашивать рассеченную кожу.
Но потом, когда мы вернулись домой, родители продолжили перебранку тихо-тихо и грызлись, как собаки…
А потом утром стало тихо.
Отец не стал дожидаться развода, собрал вещи в сумку и ушел.
Ушел к другой женщине.
По словам мамы, она была та еще курва, шлюха, подстилка вокзальная…
Как мама материла новую женщину, боже!
После развода родители долго не могли договориться, когда папа будет забирать меня к себе.
Мама то отказывалась, то соглашалась. Требовала, чтобы отец забирал меня на все выходные, а потом могла взять меня и уехать к своим родственникам, в деревню, на те самые выходные.
Без предупреждения!
Отцу хватило терпения пережить все эту нервотрепку.
Потом начался второй период: мама усердно настраивала меня против отца, запугивала, что его новая женщина будет меня ненавидеть, обижать всячески.
Впервые в гостях у отца с его новой женщиной я была так напугана, что совсем ничего не пила и не ела…
Отец внимательно относился ко мне, всячески поддерживал, но не наседал. И не было ничего ужасного в ее новой жене, она была милая, улыбчивая, вкусно готовила.
Я боялась хвалить ее стряпню или просто говорить, что я неплохо провела время с отцом. Мама расценивала это как
