Джеллис вспомнила, что на ней тогда была белая шелковая блузка и белые брюки. Ее длинные темные волосы были собраны в свободный узел на макушке, на носу — темные очки.
— Я подняла глаза, — тихо сказала она, — и увидела тебя. Привлекательного француза. Ты сосредоточенно изучал какие-то бумаги, и я неторопливо рассматривала тебя. Я обратила внимание на волнистые темные волосы, доходившие до ворота белой тенниски, широкие плечи, красивый нос и чувственный, созданный для страсти рот.
Она смущенно улыбнулась своим воспоминаниям и продолжала:
— Я не видела твоих глаз, только темные ресницы, пока ты неожиданно не поднял голову и не заметил, что я таращусь на тебя. Ты не отвел глаз, и я почувствовала, что тоже не в силах сделать это. Мы обменялись долгим-долгим взглядом. Он длился целую вечность. Этот взгляд словно говорил: «Я нахожу тебя привлекательной. И думаю, это взаимно». Тут между нами прошел официант, и чары разрушились. Почти разрушились.
— Все прямо как в самом тривиальном любовном романе.
— Да, — грустно согласилась она. — Однако так это и было. Ты подошел к моему столику и спросил, не знакомы ли мы.
— Deja vu.
— Да.
Он придвинул к себе фотоальбом и начал перелистывать страницы.
Джеллис перевела взгляд на его губы и вспомнила их первый поцелуй. Она целыми неделями мечтала о нем, но, когда это свершилось, мощь его желания чуть не убила ее. Потом они стали встречаться каждый день и вместе ездили по Пиренеям на ее машине, потому что у него не было своей.
Разбросанные на вершинах гор деревеньки, замки, крепости, магазинчики в Перпиньяне. И в конце каждого дня они останавливали машину на вершине холма, откуда дорога вела на Коллиур, и выходили из нее: он — чтобы освободить место водителя, а она, — чтобы занять его. Он обнимал ее за плечи, улыбался своей озорной улыбкой и нежно целовал ее в щеки. Потом он уходил пешком, а она, расстроенная, возвращалась в снятую ею квартиру. И вот однажды, через две недели после их первой встречи он наконец поцеловал ее в губы.
Дни яркого солнца и безоблачного синего неба прошли. Погода поменялась, стала неустойчивой. То и дело поднимался ветер, нагонявший темные облака. Джеллис и Себастьен рано пообедали и сидели под навесом на улице, в кафе в Пор-Ван-дре, и допивали последний бокал вина перед тем, как разойтись по своим комнатам.
Сначала послышался негромкий гул, это шумел ветер, трепавший снасти на яхтах, он шелестел ветвями деревьев, обрамлявших залив, где стояли легкие морские суда. И вдруг полил дождь, сначала слабый — люди даже подставляли ему ладони и лица, — а потом вдруг хлынул таким потоком, что все бросились искать убежище под крышей.
Джеллис улыбнулась Себастьену, и он ответил ей ленивой улыбкой. Сердце перевернулось у нее в груди, она поняла, что не хочет идти домой. Оставлять его. Однако он не испытывал тех же чувств… Не думал, что испытывает их.
— Мы можем промокнуть, — произнесла она.
— Гмм…
— Машина на противоположной стороне от входа.
— Гмм.
Джеллис почувствовала на щеке каплю. Она подняла голову и рассеянно улыбнулась, заметив, как навес над ними заполняется водой. И вскочила, едва сильный порыв ветра перевернул пару-тройку стульев. Флажки на яхтах неистово трепетали. Люди помчались мимо них, накрывая головы газетами, к ближайшему укрытию, а Джеллис и Себастьен, по-прежнему сидя, наблюдали за суматохой.
— Это остатки урагана, пронесшегося над Штатами.
— Правда?
— Угу, — весело подтвердил он. Похолодало. Слегка дрожа, Джеллис запахнула свою легкую куртку, и тут он, вытянув руку, прижал ее к себе. Он хотел поделиться с нею теплом своего тела. Посмотрев на него, Джеллис увидела, что его глаза пылают страстью, и внезапно сама почувствовала, как поток желания омыл ее с головы до ног.
— Пора идти, — тихо сказал он, и она, проглотив сухой ком в горле, едва кивнула головой.
«Что это? Может, наконец… Может, потому, что скоро я уезжаю домой, и не будет никаких… взаимных обвинений?» Она не знала. И ей казалось, что ее это не волновало.
Он поставил пустой стакан на стол и подождал, пока она допила свой. Сердце у нее забилось быстрее, волнение нарастало. Она встала. Рука Себастьена все так же обвивала ее. И он улыбнулся.
— Готова?
— Да, — хрипло ответила она.
Он взял ее руку в свою и принялся согревать ее пальцы. Все, что он делал, казалось медленным, нарочитым, хорошо продуманным. «Наверное, он и любовью будет заниматься так же», — подумала она тогда. Почувствовав, как сердце встрепенулось у нее в груди, Джеллис не сразу сообразила, что он что-то у нее спрашивает. Глядя на него, на его волосы и одежду, которые трепал неистовый ветер, она прошептала:
— Что?
Он медленно улыбнулся. В его глазах играли смешинки.
— Я спросил, можешь ли ты бегать?
— О, да.
— Хорошо. Тогда побежали.
Они крепко взялись за руки и помчались через аркаду, образованную навесами кафе, обгоняя занятых тем же прохожих, и, задыхаясь от смеха, наконец остановились у подножия горы.
Вымокшие до нитки, они хохотали так, словно им рассказали самый забавный анекдот на свете. Когда они добежали до машины, он повернул Джеллис к себе лицом, и она оказалась в его объятиях.
Себастьен глядел на ее смеющееся лицо, на капельки дождя, сбегавшие с изящного носика, и его улыбка постепенно растаяла. Он погладил ладонью ее влажное тело, затем взял обеими руками ее лицо и медленно поцеловал в губы.
Может, это было задумано как быстрый поцелуй, порождение смеха и усталости, однако ему не суждено было просто так закончиться. Согретая его жаром, ощущая его тело, Джеллис обвила руками его талию, крепко прижала к себе и поцеловала его в ответ со страстью, которая созревала в ней в течение последних невыносимых недель, проведенных в его обществе.
Прерывисто дыша, пошатываясь от порывов обезумевшего ветра, который словно угрожал оторвать его от нее, она крепко прильнула к Себастьену, расставив для равновесия ноги и наслаждаясь старым как мир счастьем.
Джеллис показалось, что они стоят так уже очень долго. Наконец он медленно поднял голову и посмотрел на нее. В свете уличных фонарей плясали бусинки дождя, сверкавшие как слезы, были видны сигнальные огни самолетов и — совсем близко от нее — лицо, отмеченное силой и весельем.
— Поцелуи под дождем следует включить в руководство по любви, — тихо прошептал он, и акцент его стал более заметным, сексуальным. — Поцелуи под дождем должны быть принудительными. Отвези меня домой, друг мой.
— Ты хочешь, чтобы я вела машину?
— Да.
— Всю дорогу?
