Он обработал рану на голове Серены и наложил повязку.
— Все готово. Но может остаться маленький шрам.
— Шрам? — встревоженно спросила она.
— Может быть, возле виска. Трудно сказать. Парни любят девчонок со шрамами.
— Это относится не ко всем мужчинам. Некоторые парни считают шрам недостатком.
— Дураки, — пробормотал Кейн. — Без такого мужчины тебе будет лучше. Если у человека есть шрамы, значит, он рискует и не боится жить. По-моему, это отлично.
— Ты говоришь серьезно?
— Да.
Она робко улыбнулась.
— Спасибо.
— Нет проблем. — Он взял сухие брюки цвета хаки. — Они тебе нужны?
— Нет, спасибо. Мне хватит и того, что есть.
— Можешь одеться возле печки. А я буду вон там.
Он подошел к кроватям, расстегнул ремень и молнию на брюках. Услышал, как Серена тоже расстегивает молнию — на юбке? — а потом шорох ткани.
— Если у тебя мокрая одежда или даже влажная, избавься от нее. — Он снял белье и порванную рубашку. — Мы можем повесить одежду на крючки и перекладины, и к утру она высохнет.
— Хорошо.
Кейн едва не рассмеялся. В этом не было ничего хорошего. Особенно если учесть, что он разделся догола в холодном домике, в нескольких милях от цивилизации, в обществе красивой женщины, с которой не желал иметь ничего общего. Хмыкнув, он надел сухие брюки.
— Я оделась.
Кейн повернулся и открыл рот. Невероятно. Серена напоминала греческую царевну. Она завернулась в покрывало и сделала пояс из полоски ткани. Другой полоской она перевязала покрывало наверху. Очень красиво!
— Ты можешь сделать «кутюр» даже из простого покрывала.
— Что я могу сказать? — Серена накинула его голубую рубашку, застегнула ее и засучила рукава. Оттенок рубашки подчеркнул голубой цвет ее глаз. — Это талант.
Он улыбнулся ей.
Она улыбнулась в ответ.
Время остановилась. Они могли бы находиться где угодно — в домике, в самолете, в Сиэтле, в Бостоне. Место не имело значения.
Только здесь, только сейчас, только они.
Кейну показалось, что его сердце забилось еще сильнее, что кровь стала горячее. Ему не хотелось заботиться о Серене, беспокоиться о ней. Но сейчас он желал общаться только с этой девушкой.
Наконец Серена отвела взгляд.
— Теперь нам практически нечем заняться. Разве только лечь спать. Где-нибудь.
У нее порозовели щеки. Она выглядела очаровательно.
Жаль, что она практически помолвлена.
— Ты всегда можешь сделать уютный уголок из свадебных платьев, — сказал он, пытаясь развеселиться. — Будет очень приятно и удобно.
Серена рассмеялась:
— Очевидно, ты плохо разбираешься в свадебных платьях. Тюль слишком колючий, а атлас слишком гладкий. Шелк был бы неплох, если бы не вышивка бисером и аппликации. Это может быть неудобно.
Он улыбнулся еще шире:
— Тогда нам придется спать в одной постели.
Именно эти слова и боялась услышать Серена.
— Я…
— У тебя есть бойфренд. Я понимаю. Лучше всего согревать друг друга своими телами. Ты можешь доверять мне, Серена.
Но могла ли она доверять самой себе? Раньше ее не беспокоил такой вопрос. Серена никогда не понимала, чем привлекает женщину совершенно неподходящий ей мужчина. Когда-то она поклялась, что не повторит ошибку своей сестры.
— Хочешь есть?
Она кивнула.
Кейн взял сэндвич в целлофановой обертке и развернул его.
— Индейка и швейцарский сыр, хорошо?
— Мое любимое. Спасибо.
Он положил перед ней сэндвич, взял себе другой и уселся за стол.
— У нас есть еще два сэндвича, фрукты и легкая закуска, которой хватит на неделю.
— А кроме того, консервы в шкафу. Голодать мы не будем.
Они молча принялись за еду. Серена пыталась придумать, как им устроиться на ночлег. Нельзя же всю долгую, холодную ночь дрожать, лежа на столе или на полу!
А другая возможность…
Серене не хотелось касаться широких плеч и груди Кейна. Не хотелось чувствовать, как бьется его сердце. Не хотелось чувствовать его теплое дыхание. Это было слишком интимно, слишком опасно.
— Что, если мы ляжем спать головой к ногам друг друга?
— То есть валетом? Но ведь ты не захочешь, чтобы твой нос находился поблизости от моих ступней! Кроме того, мы все равно будем прикасаться друг к другу.
— Верно. — Она потерла руки. — Я просто…
— Нервничаешь?
— Немного. — Скорее, сильно. — Я знаю, что это глупо.
Он вытащил еще одно одеяло.
— Когда мы ляжем в постель и ты почувствуешь, как тебе тепло, все твои сомнения исчезнут.
Именно этого она и боялась.
Но Серена знала, что он прав. Важнее всего сейчас было не замерзнуть.
Она легла на нижний ярус кровати. Матрац прогнулся под тяжестью ее тела.
— Толкни меня, если я буду храпеть, — с усмешкой попросил Кейн.
— Э… конечно. — Вот еще! Станет она его толкать. — Но я так устала, что, вероятно, ничего не замечу.
Она повернулась к бревенчатой стене и закрыла глаза. Поскорее бы заснуть!
Что-то заскрипело. Пол? Крыша? Мышь? Серена открыла глаза. Было так темно, что она не могла разглядеть даже собственную руку. Наверное, Кейн выключил лампы.
Пахло дымом. Серена слышала, как в печке трещат горящие дрова. И чувствовала присутствие Кейна.
Он улегся на матрац. Задел Серену ногой, и она задрожала.
— Ох! — вырвалось у него.
— Здесь немного тесно.
— Но лучше, чем на полу.
— Или на стуле, — улыбнулась Серена. Еще не хватало, чтобы он подумал, будто она жалуется.
— Могло быть хуже.
Она придвинулась к нему.
— Спасибо за то, что ты посадил самолет, Кейн, и пришел за мной, и…
— Я выполнял свою работу. Ты тоже молодец. Нашла этот домик.
— Конечно, здесь теплее, чем в самолете.
— Еще бы! — Он повернулся на бок, и она отодвинулась. — Но ты запросто смогла бы провести эту ночь и в самолете.
— Нет.
Теперь он придвинулся к Серене.
— Почему?
Она боялась пошевелиться. Боялась дышать.
— Просто я привыкла все планировать заранее. Чтобы действовать, мне нужно… составить план, приготовиться.
— Здесь у тебя почти нет времени на подготовку, но ты отлично со всем справляешься.
Она вспомнила, как в кабине он говорил, что ему нужна свобода.
— Мы очень разные.
— Да, очень.
Серене почему-то стало грустно. Ей хотелось быть похожей на Кейна. Может быть, тогда ситуация, в которую они оба попали, показалось бы ей не такой уж тяжелой.
— Все будет хорошо, — успокоил он ее. — Спи.
Ей было не так уж легко заснуть. Лежать рядом с ним было так приятно. Его тело согревало Серену. Она слышала, как он дышит, как бьется его сердце.
