Но не за тем, чтобы он снова вернулся ко мне, ни в коем случае. Просто он имеет право знать.
— Аленушка, у тебя все в порядке? — тихий голос Леши вырывает меня из раздумий. Оказывается, мы так и застыли в этой позе, держа документы с двух сторон. Только я задумалась, а Леша в это время внимательно меня разглядывал.
— Да, — киваю, пытаясь придать своему виду уверенности. — А почему ты спрашиваешь?
— Ты волнуешься. И как будто не можешь принять важное решение.
Я и забыла, что Леша читает меня, как открытую книгу. Он всегда понимал меня лучше меня самой. И поэтому, когда у меня в чем-то были сомнения или требовалось просто разобраться в происходящем, я забиралась к Леше на колени, прижималась к его груди и, слушая размеренное биение его сердца, рассказывала о том, что тревожило меня. И муж всегда все раскладывал по полочкам в моей голове, объясняя мои же тревоги, а потом говорил, как бы он поступил в этом случае, но решение всегда оставалось за мной.
Казалось бы, вот он, идеальный шанс, сказать любимому о малыше, которого мы оба ждали пять долгих лет. Но… я струсила. Сама не могу объяснить, от чего именно, но так и не решилась произнести два простых слова: «Я беременна». Позорно промолчала. Но я скажу. Клянусь.
— Все в порядке. Волнуюсь из-за совещания. Это мое первое совещание, которое я буду готовить самостоятельно, — вру я, отводя глаза, и отпускаю наконец чертов пакет документов. Леша некоторое время пристально изучает мое лицо, пытаясь поймать мой взгляд, но все же тяжело вздыхает и кивает. И я, наконец, покидаю его кабинет и иду к себе копировать документы.
Совещание прошло без сучка и задоринки, однако его подготовка и сам процесс настолько утомили меня, что к концу рабочего дня я напоминала выжатый лимон. Хорошо хоть у Игоря Борисовича не было никаких дополнительных поручений, и я со спокойной душой пошла домой. Правда, передвигаться на общественном транспорте не решилась: снова накатила тошнота, к которой еще добавилась и слабость, вероятнее всего от того, что я так и не пообедала сегодня. Поэтому я вызвала такси и через каких-то пятнадцать минут уже изучала содержимое своего холодильника.
Но, видимо, там, наверху, решили, что нормально питаться беременной мне не нужно! Потому что мою квартиру огласила трель дверного звонка. К черту всех и все! Я хочу жрать! Именно жрать. Есть я хотела пару часов назад.
В дверь продолжали трезвонить, только к этому звуку прибавилась мелодия входящего вызова на мобильном. Таня. Подозреваю, что за дверью девчонки. Мои неугомонные подружки. Как бы они не поселились у меня, за ними не заржавеет. Одно радует, у них есть свои семьи, которые не позволят совершить такую глупость.
Продолжая жевать огромный бутерброд, открываю дверь. Точно. Стоят мои ведьмочки родимые.
— Архипова, мать твою, у тебя артрит что ли?! Сложно нажать на кнопочку «Ответить» на телефоне?! — беснуется Женя.
Молча, откусывая в очередной раз бутерброд (не разговаривать же с ними на голодный желудок, ну?!), отодвигаюсь в сторону, пропуская гостей.
— Алена, нужно быть более ответственной. Мы правда переживаем за твое состояние. А, учитывая, что тебя стало тошнить, то к тебе пришел токсикоз, — миролюбиво произносит Марина.
Я закатываю глаза. Только этого мне не хватало для полного счастья.
— Прекрати, Алена. Мы все знакомы с ним. Кто-то в большей, кто-то в меньшей степени. Поэтому быстренько собрали то, что помогало нам по утрам, — и с этими словами Юлечка протягивает мне пакетик. Отложив в сторону бутерброд, я открываю его и оглядываю содержимое. Среди прочего там мятные леденцы, ржаной хлеб, сушки, лимон и «Ессентуки 17».
— Значит, ставишь с вечера это все на тумбочку, а утром, едва распахнув глаза, пробуешь и ищешь «свой» продукт. Так переносить токсикоз гораздо легче. А, может, он тебя вообще минует, — со знанием дела Таня проводит «ликбез».
От такой трогательной заботы и осознания, какие же все-таки классные у меня девчонки, на глазах выступили слезы, и я кинулась их обнимать.
— Девочки, как хорошо, что вы у меня есть!
— И мы тоже тебя любим, беременяшка ты наша! — за всех отвечает Женя.
На следующее утро я проспала и едва успела в лабораторию, где результат обещали прислать через два часа на мою электронную почту. Да, пожалуй, это будут самые долгие два часа в моей жизни…
Благодаря Юле я записалась на вторую половину дня на осмотр и УЗИ к знакомому гинекологу, который вел обе ее беременности. Осталось дело за малым: отпроситься у Игоря Борисовича на пару часиков.
Я вбежала в здание офиса, опаздывая почти на пятнадцать минут, и сразу же врезалась в генерального. Блин! Как теперь отпрашиваться, раз он меня чуть ли не у дверей поймал с поличным?
— Игорь Борисович …Доброе утро…Извини, я опоздала… такое больше не повторится…Впервые проспала… — лепетала я, испуганного глядя на нахмурившегося шефа.
— Доброе утро, успокойся, Алена Васильевна. Ничего страшного не произошло. У тебя все в порядке?
— Да, то есть нет… Я не знаю, — сокрушенно пробормотала я, опустив голову.
— Архипова, ты можешь конкретнее изъясняться?! Что случилось?!
— Мне нужно после обеда отлучиться, а я не знаю, как у тебя спросить, — откровенно признаюсь я, виновато заглядывая в глаза шефу.
— Нет, Архипова, ты вообще нормальная?! Я что, зверь какой?! Нельзя же так пугать, я уже о плохом подумал… — тут подъезжает лифт, и мы входим в его кабинку. — Иди, конечно, сегодня ничего срочного не планировалось. У тебя точно все в порядке? Помощь не нужна?
Я мотаю головой, счастливо улыбаясь:
— Нет, спасибо, в этом деле ты точно ничем помочь мне не сможешь.
Лифт открывает свои створки на нужном этаже, и я тут же встречаюсь взглядом с Лешей. Он смотрит мне в глаза, и в них я вижу тоску и грусть, настолько глубокие, что хочется обнять его и прошептать на ухо, что все хорошо, что я рядом, что наш долгожданный малыш с нами… Но Леша быстро берет себя в руки, закрывается от меня, надевая на лицо маску.
— Доброе утро, — здоровается одновременно с нами обоими,
