чтобы было, на что отвлекаться от всегда раскрытого декольте Марины. Они не виделись с его дня рождения – чуть больше трех месяцев. Марк только теперь понял, что и не стремился ее увидеть все это время, хотя раньше всегда искал встречи. И подумал про себя, что окончательно утратил надежду. Он смирился с решением отца отправить его за границу. Ему было плевать, будет это Лондон или Париж – все было одинаково далеко от Марины и от…
Марк тряхнул головой. Внезапно выплывший из глубин сознания образ расплылся. Он рассеивал его теперь каждый день, заставляя себя любую свободную минуту учить французский, чтобы ни о чем другом не думать. Но стройная фигура нарисовалась перед ним сама. Парень моргнул несколько раз, чтобы проверить себя на адекватность. Фигура не исчезла. Земляничные губы растянулись в кокетливой ухмылке. Сосущие душу глаза смотрели на него открыто во всю ширь бездонных зрачков. Вера в форме официанта держала в руках блокнот и ручку уже наготове.
– У твоего отца финансовый кризис, что ли? Что ты здесь делаешь? – смеялась она непринужденно, а глазами щупала его под кожей, заставляя ежиться.
Марк облизал губы. Остроугольный вырез черного поло разрезал декольте ровно посередине, продолжая расщелинку между двумя взбитыми полушариями. Тонкая ключица расходилась в стороны к плечам, поблескивая нежной кожей. Девушка в высокомерном жесте приподняла выразительный подбородок, но Марку показалось, что она этим представляет свою длинную шею ему на растерзание поцелуями. Он бы сейчас с удовольствием впился в нее губами, засосал бы гладкую кожу, облизал бы всю шею целиком и медленно, потом перешел бы на мягкую мочку уха и шептал бы бессмысленные пошлости.
– Что будешь заказывать? – прервала его фантазию Вера. – Может, тебе сразу принести что-нибудь выпить? Яд, например?
Марк сглотнул, опустив взгляд, и снова быстро мотнул головой. Девушка сочла это за отказ, хотя он развеивал в уме нахлынувшее возбуждение. Как только оно угасло, вспыхнул стыд, поэтому он продолжал смотреть вниз.
Она глядела на него смело, едва скрывая обиду и тоску. В груди еще кипело. Парень так жестоко пресек ее жалкую попытку встретиться после дня рождения. Вера пришла, а он не открыл, заставив мерзнуть на улице несколько часов к ряду. Она настойчиво звонила в домофон. Он не отвечал. Она бы всю ночь простояла в надежде, что он сжалится над ней, но Марк вызвал охрану. Грузный мужчина в черной форме под локоть попросил ее покинуть территорию жилого комплекса. Девушка послала его от досады и убежала прочь.
Вдруг ей подумалось, что он специально сюда пришел. «Лучше поздно, чем никогда, однако», – пробежала ироничная мысль. Что-то екнуло. Легкая радость подбивала сердце учащать темп.
– Ты извиниться пришел? – с усмешкой спросила Вера.
Марк по-прежнему не поднимал на нее глаз.
– Я не знал, что ты здесь работаешь, – ответил он спокойно. – Меня Марина сюда пригласила.
Глаза девушки резко раскрылись, а затем так же сузились. Ревность выразилась едва заметным подергиванием мышцы вокруг носа. Уголки пухлых губ чуть опустились. Вера напряглась, повела плечами и отвернулась к окну.
– Ладно, я тогда попозже подойду, – сказала она и развернулась, но Марк схватил ее за руку.
– Извини, – сказал он, боясь на нее смотреть.
Слабая рука оцепила худое запястье. Он чувствовал нежность и мягкие бугорки вен большим пальцем. Надо было сжать ее руку крепко, чтобы она не смогла вырваться, но приятные ощущения остановили его. Он водил пальцем по тонкой коже, получая почти физическое удовольствие от этих прикосновений. Вера рывком высвободилась, хмыкнула и ушла. Марк посмотрел ей вслед, тяжко вздохнув.
Через минуту напротив приземлилась в неудобное кресло Марина с натянутой улыбкой и слезливыми глазами. Марк неохотно перевел на нее рассеянный взгляд, которым до этого следил за быстрыми и четкими движениями Веры по залу от столика к столику. Он тоже натянуто улыбнулся. Быстро спустился глазами на открытое декольте, манящее румяностью и мягкостью форм, но не задержался на нем. Взгляд непроизвольно убегал за пределы стола, куда-то поближе к бару, где Вера оставляла за собой ароматы топленого молока и луговых цветов.
Вместо Веры их обслуживал другой парень. Марку перехотелось есть. На алкоголь налегать было нельзя. Он решил выпить пиво, которое не очень любил. Марина заказала вино и десерт и поведала невероятную историю о том, как застала Игоря в постели с другой, юной нимфеткой с его работы. Марка это шокировало. Он любил Марину шесть лет безответно и все шесть лет мечтал хотя бы о поцелуе. А Игорь так легко отказался от собственного счастья. Марк думал, что в мире не бывает прекраснее женщин. До недавнего времени…
Пока она плакала, делая судорожные глотки белого полусладкого, Марк размышлял над всей историей и выдуманным им любовным треугольником. Треугольником их отношения были только для него, он же для них являлся сторонней точкой, не связанной и чужой. Его любовь к Марине и ненависть к Игорю никого из них не волновали. Никто об этом даже не догадывался. Сначала он поражался глупости Игоря, а потом ему стало смешно над собственной. Его вдруг осенило: он так возвышал Марину только потому, что не обладал ей, а для Игоря она была обычной девушкой, с которой тот делил постель и быт.
Марина, размякшая и подавленная, смотрела теперь на него круглыми глазами. Из них разило отчаянием. Ему не хотелось туда смотреть, потому что все внутри от этого сжималось. Было больно за нее. Хотя на дне души он почувствовал едкое злорадство. Она ведь не замечала его шесть лет. Выбрала бы она его, сейчас бы так не страдала. Он бы точно ее никогда не предал. Он просто не смог бы предать единственного в мире человека, который его любил. После этой мысли взгляд Марка снова побежал по залу в поисках Вериной фигуры.
– Мы ведь недавно пятилетие отметили! – взвыла Марина резко.
Парень только теперь понял, что последние минут десять ее не слушал.
– Сволочь! – ворчала девушка гнусавым голосом. – Та выдра ведь плоская, как щепка! Что он в ней нашел?
Ее надо было как-то утешить, а он сидел с обессиленно опущенными руками. Ему не хотелось здесь быть.
Вера украдкой из-за бара поглядывала на них, стараясь не привлекать к себе лишнее внимание. Она смотрела то на картину на стене над их головами, то за окно, то на соседний стол, чтобы краешком глаза увидеть, что происходит между Марком и Мариной.
