— Вряд ли нам грозит еще одна буря в открытом море, — заверил ее дядя.
— Я не хочу рисковать. Прямо отсюда я собираюсь улететь в Женеву.
Решив, что Ник полетит вместе с ней, Лиз пришла в отчаяние. Она с трудом удержалась, чтобы не разрыдаться. Все шло кувырком, все рушилось. У нее было странное предчувствие, что видит его в последний раз.
Но Джулия вдруг добавила:
— Ник, тебе нет необходимости сопровождать меня. Я не боюсь летать, и в самолете меня не укачивает. В отличие от вас троих, из меня никогда не получится настоящий моряк. По правде говоря, я вообще боюсь воды.
Ожидая от него бурных возражений и решительных действий, Лиз была потрясена, когда он равнодушно согласился:
— Хорошо. Извини, что все так вышло.
— Ничего не понимаю, — растерянно пробормотала она, когда Ник отправился в аэропорт провожать Джулию. — Мне казалось, они влюблены друг в друга.
— А с чего ты взяла?
— Зачем же было привозить ее на яхту?
— Об этом спроси у него. Я не смогу тебе помочь разобраться в этом, — раздраженно ответил дядя. — У нее, видать, кишка тонка. Никаких больше бурь и штормов не предвидится, я уверен. Море тихое и спокойное как омут.
Лиз подумала, что, возможно, бегство Джулии напомнило ему о той самой девушке, которая много лет назад отказалась разделить с дядей все тяготы нелегкой жизни моряка.
Джек отдыхал, когда вернулся Ник. Лиз решила больше не гадать на кофейной гуще и прямо сказала:
— Я решила, что Джулия твоя близкая подруга.
— А я думал, что угожу ей, взяв с собой, — сухо откликнулся Ник. — Мы оба оказались не правы. — Он сел в шезлонг и вытянул ноги. — Джулия находилась на грани нервного срыва из-за несчастной любви. Я полагал, что со временем все забудется и ей надо просто отвлечься от переживаний. Мне казалось, что морское путешествие великолепно подходит для такого случая. Но кто же знал, что у нее морская болезнь начинается даже в полный штиль?!
— А кто разбил ей сердце?
— Один ублюдок, забывший предупредить ее, что женат. — Он в задумчивости посмотрел на Лиз. — Не понимаю, почему ты решила, что она моя девушка. К тому же яхта таких размеров, как «Морская звезда», далеко не идеальное место для влюбленной парочки, желающей остаться наедине. Койки узкие, как гробы, прости за сравнение, а в каюте Джека вообще установлено, по-моему, настоящее прокрустово ложе. — Его глаза засияли озорным блеском. — К тому же доносящиеся прозаические звуки наподобие залихватского храпа из соседней каюты или характерного бульканья из уборной не располагают к романтическим отношениям.
— Вот об этом я не подумала, — рассмеялась Лиз. — Естественно, если всю жизнь провел в доме, к условиям яхты привыкнуть нелегко.
— Когда ты получишь работу, тебе придется научиться жить в доме. Ты просила меня посмотреть твое резюме.
А дальше все было так, как в старые добрые времена. Дядя проснулся в хорошем расположении духа, и они поплыли дальше, держа курс на Керкиру. Бросив якорь, они высадились на берег небольшой живописной бухты. Пока Лиз и Ник ныряли и плавали, Джек удил рыбу с прибрежных камней.
В вечер перед отплытием они собрались поужинать в каком-нибудь ресторане. Лиз намеревалась надеть свою новую футболку. Джек поджидал их на берегу в своем излюбленном ресторанчике, потягивая пиво.
— Сомневаюсь, что журналистика вообще подходит тебе, — сказал Ник, прочитав ее резюме.
— Ты говоришь какие-то странные вещи. Это единственное, что мне подходит.
— Журналистика очень изменилась со времен твоего дедушки и даже отца. Все газеты и журналы превратились из романтических в агрессивные, став злобными и жалящими, как дикие пчелы. Такие понятия, как честь и достоинство, давно забыты. Любой известный человек и шагу не может ступить, чтобы его не атаковали досужие репортеры и не фотографировали вездесущие папарацци. Не могу себе представить тебя, сующую диктофон под нос какому-нибудь бедолаге, чья жизнь пошла прахом.
— А я и не собираюсь быть репортером. Мне ближе амплуа очеркиста.
— Тоже весьма сомнительная работа. Преуспевшие на этом поприще журналисты публикуют материалы под своим именем, остальным же позволяют лишь печатать безымянные комментарии. Для тебя будет интереснее работать, скажем, в каком-нибудь академическом издании.
— Как ты можешь так говорить? Откуда ты знаешь, какие у меня способности и наклонности?
— О, я прекрасно знаю их. Мы познакомились с тобой не вчера.
— Ты все еще считаешь меня ребенком. Но ты ошибаешься, я взрослая… женщина!
— С одной оговоркой. Ты рассудительна и отлично ориентируешься в любой, знакомой тебе ситуации, как, например, вчера вечером, когда Джулии было плохо. Но я не уверен, что ты так же легко справишься с акулами, которые вальяжно плавают в большом городе. В гонках на выживание побеждает сильнейший.
— Я выживу. Только не вздумай объяснять все это дяде. Я никогда не прощу тебя. Мне надо, чтобы ты был союзником.
— Я и так на твоей стороне. Мне хорошо известно, что такое жизнь в большом городе и какие опасности она таит.
— Ты прекрасно разбираешься в проблемах электроники, но это не дает тебе права решать за других людей, какую им карьеру выбирать. Герцогиня думала, что ты станешь банкиром, и, как я понимаю, все твои родные считают, что ты напрасно расходуешь свой интеллект.
— Человечество стоит на пороге эры электронных технологий и открытий, а они этого просто не понимают. Во всяком случае, сейчас мы обсуждаем твою карьеру, а не мою.
— Моя карьера определена моим прошлым. У нас все в роду были журналистами. Ты видел мой архив, все эти очерки были приняты в крупнейших журналах, и если бы они были плохими, то зачем же платить мне за них деньги?
— Вокруг полно внештатных корреспондентов, и многие из них едва сводят концы с концами. Устроиться на работу в штат сложнее, чем тебе кажется.
— Я понимаю это. И избавь меня от нравоучений. Мне хватает дяди. То, что мне нужно от тебя, так это поддержка.
К этому моменту они подошли к ресторану, где сидел Джек и разглядывал праздношатающихся местных жителей и туристов. Ник заказал официанту красное вино для Джека, пиво для себя и фруктовый сок для Лиз.
— Нет, мне, пожалуйста, не сок, а бокал белого вина, — твердо сказала она.
Дядя, казалось, не расслышал ее слов, а Ник бросил на нее любопытный взгляд.
— Когда это ты успела пристраститься к вину?
— О, давным-давно.
Иногда она украдкой отпивала вино из бокала дяди, но первый полный бокал был впервые выпит ею в палаццо на Рождество. Герцогиня позволяла себе немного вина или шампанского каждый вечер, так сказать, пропускала по рюмочке. Шампанское Лиз не понравилось, совсем не сладкое.
