— Я могу желать затащить вас в постель, могу использовать любой предлог, чтобы побыть с вами наедине, — насмешливо улыбнулся он, — но, уверяю, на пушечный выстрел не подпустил бы вас к важному для меня проекту, если бы не был убежден, что он вам по зубам.
Эти слова пролились бальзамом. Самолюбивая от природы, Шила ликовала.
— Значит, можно приступать к раскрутке на телевидении и в прессе?
— Конечно, именно так и нужно действовать, сразу по всем направлениям.
Воодушевленная похвалой, Шила подалась вперед.
— Вы не находите, что эпизод в сценарии, где герой летит в Америку на встречу с президентом, несколько прямолинейно подчеркивает его всесильность? Может быть, стоит этот кусок убрать?
— Ни в коем случае! Я люблю, когда мою власть замечают.
— Боже мой! — всплеснула руками Шила. — Речь ведь идет о герое рекламы, а не о вас!
— Разве? — Роналд не сводил с нее глаз. Оба прекрасно осознавали, что переживают эмоциональный подъем и явно восхищены друг другом. — Разве не я послужил прототипом вашего героя?..
Ей стало неловко: он угадал ее тайну. Шила была готова умереть от стыда.
— Идите сюда, — мягко позвал Ирвинг.
В следующее мгновение он рывком поднял Шилу из кресла и усадил к себе на колени. Застигнутая врасплох, она растерялась, умоляюще заглянула ему в глаза.
— Роналд, прошу вас…
— Мне нравится, когда у меня просят пощады, а на самом деле желают обратного.
Шила залилась краской, не в силах отвести взгляда, полного обожания. Но она не могла допустить, чтобы Ирвинг догадался, как велико его влияние на нее, и стала отчаянно сопротивляться, стараясь вырваться.
— Сидите смирно! — приказал он, с легкостью подавляя бунт. Еще бы, сильные, как у какого-нибудь землекопа, руки без особого труда контролировали каждое ее движение, делая беспомощной и заставляя Шилу трепетать.
— Отпустите… Вы не можете так поступать!
— Я волен делать все, что мне заблагорассудится, — высокомерно заявил Роналд, цинично усмехаясь.
Шилу охватило отчаяние.
— Не надо!
— Вы хоть представляете, как мне хочется заняться с вами любовью? — не без вызова спросил он.
— Я не позволю вам…
— Не позволите?! — Казалось, эта мысль забавляла его.
— Да, именно так! — Щеки Шилы пылали. — Вы же не из тех, кто способен насиловать женщину!
— Применять силу — абсурд, моя дорогая. Вы так страстно желаете меня, что дрожите от вожделения, — самоуверенно заявил Роналд. — Думаете, я не чувствую этого?
Шила закусила губу. Он опять угадал, черт побери! Мысли в голове путались. Не в состоянии справиться с охватившим ее волнением, Шила смущенно потупилась.
— В вас говорит естество, милая, чего же тут стыдиться? Ну-ка, посмотрите на меня.
Она покорно подняла голову и буквально утонула в озерной голубизне его глаз. Воля окончательно покинула ее.
— Вот и прекрасно… — тихо произнес Роналд и шагнул к ней. Шила услышала, как глухими ударами забилось его сердце, почувствовала тепло рук, сжимавших ее в объятиях. — Я хочу, чтобы вы меня поцеловали, Шила.
— Нет…
— Я прошу, — хрипло выдохнул он и, не дожидаясь ответа, прильнул к ее губам.
В его поцелуе была та откровенная, безудержная страсть, которая моментально передалась и ей. Захлестнутая чувственной бурей, Шила обвила шею Роналда, прильнула к нему всем телом. Его ладони медленно скользили по ее обнаженной шее, плечам, мягко касались пышной груди, бедер. И эти прикосновения наполняли ее блаженством. Она уже не могла сдерживать стоны, рвавшиеся наружу. Сладостная мука звучала в них.
— О, дорогая… — Роналд с трудом переводил дыхание. — Ты само упоение. — Голос его звучал хрипло, грудь тяжело вздымалась, сердце бешено колотилось. Шила почувствовала, как он пытается справиться с молнией, чтобы избавиться от платья, мешавшего ему наслаждаться бархатистостью ее кожи. И она, как ни странно, совершенно не хотела возмущаться.
В этот момент в дверь постучали.
— Войдите, — раздраженно бросил Ирвинг.
Смущенная, что их застанут в такой откровенной позе, Шила попробовала отстраниться, но он не отпускал, наоборот, еще крепче обхватил ее за талию.
Дверь отворилась.
— Сэр, ужин готов… — невозмутимо произнес дворецкий, делая вид, будто ничего не замечает. — Разрешите подавать?
— Благодарю, Морис. Мы придем через минуту.
Когда дверь закрылась, Шила, вся пунцовая от стыда, вырвалась из объятий Роналда, суетливо оправила платье, пригладила растрепавшиеся волосы.
— Ужасно! Что подумает ваш слуга?
— Что мы играли в любовные игры, — невозмутимо отозвался Ирвинг. — Может быть, отложим ужин и продолжим?.. Я только-только вошел во вкус… Ты, по-моему, тоже или я ошибаюсь?..
Рональд, похоже, уже считает меня своей собственностью, отметила про себя Шила и нахмурилась.
— Ошибаетесь, мистер Ирвинг.
Он усмехнулся.
— Не надо лгать самой себе, дорогая. Я уверен, что пробудил в тебе желание.
Шила опустила глаза: конечно, он абсолютно прав, и мы оба знаем это. Как же я допустила, что Роналд в одно мгновение сумел подчинить меня себе?
— Я жду ответа, только честного ответа, — напомнил он.
Поколебавшись, Шила прошептала:
— Да… Но это ничего не значит. Не надейтесь! Вы воспользовались минутной слабостью, только и всего.
Весело рассмеявшись, Роналд поцеловал ее в макушку.
— Я так и думал. — Он снова притянул Шилу к себе, заглянул ей в глаза. — Должен сказать, слабость тебе идет больше, чем вызывающая агрессивность.
Его поцелуй был так стремителен, что Шила не успела ни увернуться, ни взять себя в руки. В сладком забытьи она была не в состоянии сопротивляться напору, с каким Роналд жадно овладел ее губами, проник языком во влажную глубину рта.
Отпустил он Шилу так же внезапно, как и набросился на нее.
— По-моему, нам обоим не мешает остыть, иначе я ни за что не ручаюсь, — не то в шутку, не то всерьез произнес Роналд и мягко подтолкнул Шилу к дверям. — Пойдем. За столом я обещаю вести себя прилично.
Взяв за руку, он повел гостью за собой. Она безропотно подчинилась, хотя самым разумным было бы сейчас наградить его парой пощечин и навсегда покинуть этот дом, послав хозяина ко всем чертям. Шила презирала себя за то, что не может сделать это…
Стены столовой, обшитые красным деревом, украшал искусный резной бордюр старинной работы. Свечи в бронзовых канделябрах бросали мягкий свет на изысканно сервированный стол. На самом видном месте висела большая картина в золоченой раме. Шилу поразил сюжет: художник изобразил молодую красавицу в ярко-красном платье, которая раболепно припала к ногам застывшего в снисходительном выжидании мужчины. Внимание Шилы отвлекли двое слуг, принявшихся отодвигать для гостьи и хозяина стулья.
