— Как долго вы работаете у Каспара Эббота? — спросил Роналд, когда слуги удалились.
— Третий год. Пришла туда сразу же по окончании художественного колледжа. Начинала как дизайнер, но оказалось, что мои возможности шире. Мне удавались сценарии рекламных клипов, броские слоганы. Я выиграла несколько авторских конкурсов и быстро пошла в гору.
— Как я понял, ваш жених тоже работает в этом агентстве?
— Да, — сдержанно ответила Шила.
— Расскажите, как вы познакомились.
Настойчивость Ирвинга начала ее раздражать.
— Не понимаю, почему вас интересуют подробности моей личной жизни.
Лицо Роналда стало хмурым, в прищуре глаз появилась суровость.
— А разве в вашей встрече было нечто такое, о чем вы хотели бы умолчать?
— Нет, абсолютно ничего, — чересчур быстро выпалила она и, покраснев, схватила бокал, чтобы выиграть время. Эта наивная уловка не укрылась от Ирвинга, молча наблюдавшего за манипуляциями гостьи. — Мы с Тимоти познакомились, когда я первый год работала в агентстве. Помню, тогда неожиданно отключили электричество, и мы сидели без света несколько часов. Кажется, в тот день из-за сильного снегопада обледенели провода, и весь Лондон оказался в потемках.
— Помню, помню, — щелкнул пальцами Рональд. — У меня было срочное дело в Штатах, а я торчал в аэропорту, поскольку никак не удавалось расчистить взлетную полосу.
Шила с облегчением улыбнулась, надеясь, что воспоминания о собственных злоключениях отвлекут Ирвинга от интереса к деталям ее знакомства с Тимоти, но не тут-то было.
— Итак, капризы английской погоды, потемки, что дальше?..
— Работать было невозможно, и мы почти весь день проболтали.
— О чем?
— О, я не помню, — растерялась она.
— Не помните?! Но эта беседа стала началом отношений, которые привели к помолвке! Вероятно, вы говорили не о пустяках…
— Да какое это имеет значение? — Зеленые глаза Шилы недобро вспыхнули.
— Другими словами, вы не хотите рассказывать?..
В очередной раз покраснев, Шила решительно отодвинула тарелку. Роналд со снисходительной улыбкой сделал то же самое. Затем встал, подошел к стене, на которой висела картина, и позвонил в колокольчик.
— Вы интересуетесь живописью? — желая сменить тему разговора, поинтересовалась гостья. — Коллекционируете полотна?
— Нет. Я не большой знаток, но эта картина меня завораживает.
— Вот как? Почему же?
— Мне нравится сюжет: женщина на коленях перед мужчиной. Рабское обожание.
— Ах, да! — резко бросила Шила. — Идеальное воплощение того, как мистер Ирвинг понимает любовь. Как я сразу не догадалась!
Он рассмеялся.
— Именно так. Присмотритесь-ка: эта женщина по-своему сильна и властна. Пламенный взгляд, красивое лицо… Непоколебимая уверенность в себе. Даже ее невероятный наряд призван околдовать, обворожить и прельстить. — Его голос восторженно звенел. — Это именно тот тип женщины, который мне нужен. Я увидел эту картину на аукционе в Париже лет пять назад, влюбился с первого взгляда и, заплатив целое состояние, купил.
Двери столовой раскрылись, вошли слуги и занялись сменой блюд, давая тем самым Шиле время справиться со смущением. Следующим номером программы была запеченная оленина в соусе из красной смородины и с гарниром из свежих овощей.
Трапезу продолжили в молчании. Хозяин исподтишка наблюдал за гостьей и заговорил, лишь, когда слуги оставили их одних.
— Ваш жених одобрил девиз, который вы придумали для моего проекта?
— По правде говоря, я не посвятила его. — Шила пожала плечами.
— Вот как? Почему? Разве вам не интересно его мнение?.. Забавно. О чем же вы беседуете по вечерам?
— О нашем будущем.
— Да бросьте вы! У вашего союза нет будущего.
— Откуда такая уверенность? — вызывающе прищурилась она.
— Потому что я не дам вам выйти за него замуж и не позволю веревке затянуться на вашей шее.
— Моя личная жизнь вас не касается! — Шила уже кипела от гнева.
— Полагаю, человека, который намерен обладать каждой клеточкой вашего тела, это касается напрямую, — твердо возразил он.
— Послушайте, мне не нравится, как вы со мой разговариваете! Я пришла к вам потому, что вы шантажом принудили меня к сотрудничеству, но предупреждаю, мистер Ирвинг, если вы и впредь будете позволять себе вольности…
— По-моему, некоторые вольности пришлись вам по вкусу, дорогая. Не могу забыть, как вы отвечали на мои поцелуи…
От этих слов, произнесенных проникновенным тоном, Шила покраснела.
— Я не смогла сдержать себя, это правда, но такое сумасшествие с моей стороны больше не повторится.
— А на поцелуи жениха вы реагируете так же?.. Хотя можете не отвечать, я догадываюсь. Он не способен разжечь в вас страсть. Я понял это сразу, когда увидел вас вместе… Вы не боитесь стать несчастной, выходя замуж без любви? — резко изменившимся голосом спросил Роналд, и Шила увидела, как потемнели его глаза. — Без бешеного зова плоти, без неудержимой тяги друг к другу? Что же толкает вас на это? Просто хотите быть защищенной, не так ли? Защищенной от чего? От жизни? Да она обернется душевной пустотой и внутренним одиночеством. Вы такого удела себе хотите? Одумайтесь, пока не поздно.
— Прекратите!
Ирвинг резко встал из-за стола и, отшвырнув скомканную салфетку, подошел к собеседнице.
— Вы не сделаете такой глупости. Я этого не допущу!
Дрожа всем телом, она поднялась со стула. Ее сердце было готово выскочить из груди.
— Вы психопат!
— Возможно, — криво усмехнулся Роналд. — Вы напомнили мне женщину на этой картине в первую же минуту, как только я увидел вас. Мой идеал, моя мечта явилась в плоти и крови, и я заставлю вас полюбить меня! Волевая, красивая, сексуально привлекательная, к тому же по-современному деловая и энергичная — это подарок судьбы.
— Никогда! Никогда я не преклоню колени у ваших ног!
— Чего бы мне это ни стоило, но я добьюсь своего, и увидите, каким счастьем обернется тогда жизнь.
— Скорее кошмаром, — твердо сказала она.
За дверью раздался требовательный звонок, в холле послышались шаги и голос дворецкого.
Ирвинг сердито нахмурился.
— Странно. Я никого не жду.
— Кем бы ни оказался ваш поздний визитер, я очень признательна ему. Спасибо за ужин. Прощайте.
Он догнал ее уже у двери и схватил за руки.
— Останьтесь!
— Вы не можете заставить меня силой. Дайте мне уйти… — Шила не просила — требовала.
В дверь столовой постучали.
— Да? — сквозь зубы процедил он, по-прежнему удерживая гостью.
