новости. Слава богу, никаких пробок!
— Я думала, он никогда не заткнется, — бурчит Дашка, когда он оставляет нас у главного входа нового корпуса.
То есть, корпус-то существует уже давно, это мы здесь новички.
Одного взгляда на ближайшую парковку хватает, чтобы понять, что контингент здесь кардинально отличается от того, что мы привыкли видеть у себя. Одни лексусы, бэхи и мерсы, мы с Дашкой точно попали на выставку дорогих автомобилей.
— Быстрей, нам еще аудиторию искать. — Подгоняет подруга, поглядывая на часы.
Почти бегом поднимаемся по ступенькам, на ходу доставая студенческие билеты и показывая их охраннику. Тот пропускает нас без лишних вопросов.
После пяти минут поисков и петляний по бесконечно длинным коридорам, мы все-таки находим нужную нам аудиторию.
— А что за пара? — шепотом спрашиваю у Дашки, пытаясь привести дыхание в норму.
Бежали так, словно за нами гнались дворовые собаки.
— Профессор Зелепухин. Названия нет, наверное, замена. Ну что, погнали? — спрашивает она, перед тем, как постучаться в дверь.
— Погнали. — Киваю, сжимая лямку рюкзака.
Первой входит Даша, за ней я. Обе строим крайне виноватые лица, надеясь на то, что над нами смилуются.
— Простите за опоздание, можно войти? — спрашиваю я, прочистив горло и глядя на преподавателя.
Он у нас точно раньше не вёл, иначе я бы запомнила. Такая необычная внешность: нос крючком, глаза маленькие, темные, впалые щёки, волосы с сединой. На вид лет пятьдесят пять, а может и больше.
Оглядывает нас с Дашей из-под своих очков с толстыми линзами, и от его взгляда хочется поскорее спрятаться.
— Так, внимание! — Вместо ответа Зелепухин поворачивается в сторону студентов. — Перед вами наглядный пример совершенно безалаберного поведения. Первая пара, начало семестра, а мы уже считаем себя выше других.
Мы с Дашкой коротко переглядываемся, уже по одному ядовитому тону профессора понимая, что жестко встряли.
— Ваши фамилии?
— Диброва.
— Ветрова.
Зелепухин делает какие-то заметки в журнале посещаемости. Дело плохо.
— Причина опоздания?
— Мы… — мнется Дашка, но я тут же перехватываю инициативу и выпаливаю:
— Пробки! Жуткие пробки на проспекте!
Профессор бросает на меня изучающий и, естественно, крайне недоверчивый взгляд. Черт, кажется, он мне не поверил.
Тут же заливаюсь краской: дурацкая особенность моего организма, сдавать себя с потрохами.
— Пробки, говорите?
— Да?
— Откуда ехали?
Дашка, которая знает дорогу наизусть, тут же описывает весь маршрут. Мне остается только поддакивать.
— Да, понимаю, пробки нынче жуткие…
Неужели пронесло?..
— Ваша версия довольна правдоподобна. Сейчас устроим проверку на вшивость. — Зелепухин достает из сумки свой планшет и начинает что-то искать.
Блин! Такого мы точно не ожидали!
Дашка взглядом дает понять, что все пропало. Киваю в ответ, совершенно не зная, что делать дальше.
Это конец, точно конец. По тем улицам, по которым мы ехали, однозначно не наблюдалось никаких пробок.
Меня начинает пробирать мелкая дрожь. Сначала выкинули из общаги, теперь еще и с учебы поганой метлой погонят… Этот Зелепухин очень похож на того, кто не станет долго церемониться со студентами.
Мысленно прощаюсь с универом, со столицей, со своими планами на будущее…
Слышу, как позади нас раздается скрип открываемой двери, и кто-то заходит в аудиторию с нахальным:
— Профессор, я надеюсь, вы не стали начинать пару без меня?
Застываю на месте, не в силах пошевелиться. Потому что знаю того, кому принадлежит этот голос.
Как ни странно, я так и не смогла его забыть. И тембр, и манеру речи, и даже черты лица помню все до единого…
— Бесовский? Какими судьбами? — моя догадка подтверждается.
— Все теми же. Не ждали?
Зелепухин едва заметно морщится, и я понимаю, что он не в восторге от появления на паре этого студента.
— Проходи, раз пришел.
Короткий кивок в сторону аудитории.
Ах, вот как?! Кому-то достаточно просто придти, а кого-то готовы отчехвостить по самое не хочу?! Это что за двойные стандарты?!
Не знаю, что на меня находит, но я решаю воспользоваться моментом и, набравшись смелости, выпаливаю как на духу:
— Профессор, тогда и мы можем сесть за свои места?
Краем глаза вижу, как Бес замирает на полпути. И сердце готово выпрыгнуть из груди от одного лишь осознания: он меня тоже узнал.
* * *
Бес (Никита)
Шоу маст гоу он [1]. По-другому и не скажешь.
И какое шоу, надо сказать. Сначала решил, что у меня глюки, раз образ нимфы начал преследовать меня повсюду, но потом понял, что просто вовремя на пары заглянул.
Поначалу хотел забить и прогулять, однако декан, видите ли, в этом году взял под личный контроль мою посещаемость, вот и пришлось топать. Уверен, что отец подсуетился, решил, что пора лепить из меня образцового приемника его торговой империи.
Как бы там ни было, на пару я не особо торопился. Проспал, но выспаться это не помогло. Всю ночь с Коляном рубились в доту.
— Лучше бы к девкам поехали, — сетовал друг после второго проигранного боя.
— У тебя одни девки на уме. Пубертат?
— А у тебя нет? — возвращает Колян и лыбится во все тридцать два. — Ты мне так и не рассказал про ту куколку из клуба.
— Да нечего рассказывать. Просто фартануло.
Съезжаю с темы, не желая вдаваться в подробности того вечера.
— Ну-ну.
Слишком понимающий взгляд друга бесит. Как и тот факт, что эта голубоглазая нимфа не выходит из моей головы вот уже третий день.
Черт, наверное, я тогда так завелся, что меня на ней конкретно переклинило. Вот если бы она согласилась приятно провести время, то гештальт бы закрылся раз и навсегда.
Именно поэтому я замираю на месте с поднятой над ступенькой ногой, когда слышу её голос. В том, что он принадлежит ей, я не сомневаюсь. С памятью у меня никогда проблем не было.
А вот у нимфы, кажется, будут серьезные проблемы с Зелепухиным. Знала бы она, с кем имеет дело, не стала бы строить из себя бравого солдатика.
— Сесть за свои места? — повторяет профессор за Лолой обманчиво-вкрадчивым голосом.
— Да.
— А с чего вы взяли, что вы имеете на это право?
— Вы разрешили другому студенту, — Лола кивком указывает в мою сторону, при этом стараясь не встречаться со мной взглядом. — А он, между прочим, пришел позже нас.
— Вот как, — вижу по выражению лица, что профессор поставлен в крайне неловкое положение.
Нет, конечно же, старому маразматику так и надо, я даже получаю моральное удовлетворение, наблюдая за этой сценой, но… птичку будет жалко. Двух птичек. Если что, я про Лолу и её подругу.
— Должен вас огорчить, юные леди, — Зелепухин как всегда пользуется обращениями из
