чтобы он отпустил ее, но потом… Она не знала, что было тому причиной: гормоны или тот факт, что он был таким большим и сильным, но она дала волю слезам, которые сдерживала с тех пор, как приехала сюда. Были ли это слезы печали или слезы радости, она тоже не знала.
Когда она перестала всхлипывать, Роман отстранился и вытер ее слезы подушечками больших пальцев.
— Мне очень жаль, Шантель. Мне жаль, что я не был рядом с тобой все это время.
— Так ты мне веришь?
— Конечно, верю. Мне следовало отпустить тебя, но я был заинтригован. Я просто не мог… ну вот и результат.
— Прекратии. — Шантель оттолкнула его от себя. Находясь так близко, она была окружена его запахом. Мужским. Провокационным. В любой момент она могла растаять, как воск. — Почему вы с Джулианом ведете себя так, будто я не имею права голоса? Это был мой выбор. Я тоже хотела заняться с тобой сексом.
Но для нее это был не просто секс. Шантель еще никогда не испытывала такого влечения к другому мужчине.
Роман улыбнулся:
— Я рад это слышать. После нашей встречи в галерее я подумал, что ты жалеешь о той ночи.
— Я ни о чем не жалею.
— Даже теперь, после того как ты узнала, что беременна?
Шантель резко втянула в себя воздух.
— Даже теперь, — сказала она.
Да, она родит этого ребенка. Она не знала, унаследует ли он болезнь ее матери, но она сделает все возможное, чтобы этого не случилось.
— Когда ты узнала?
— На следующие выходные после нашей встречи в галерее. Пару дней у меня были проблемы с желудком. Сначала я подумала, что что-то съела, но потом… Короче, я купила тест на беременность, — целых четыре, если точно, — и все они показали одно и то же. А сегодня, когда Джулиан навестил меня в офисе, я упала в обморок.
— Ты упала в обморок? — Роман вскочил, но потом снова сел, с тревогой вглядываясь в ее лицо. — С тобой все в порядке? А с ребенком?
Шантель кивнула:
— Я в порядке, и ребенок тоже. Короче, Джулиан отвез меня в больницу, там сделали анализы, в том числе и тест на беременность, и… Нет, я не собиралась рассказывать Джулиану про тебя, но врач решил, что он отец ребенка, и поздравил его.
— Понятно, — сказал Роман. — И Джулиан сделал вывод, что я отец.
— Ну да. Я хотела сама сказать тебе, но он был в ярости и не слушал меня.
— Джулиан все сделал правильно.
— Мне жаль, что я стала причиной вашей ссоры.
— А мне жаль, что ты прошла через все это в одиночку. Но теперь нас двое — ты и я. И мы должны делать то, что лучше для ребенка.
Шантель нахмурилась. Разве не это она сейчас делала? По ее мнению, Роман отреагировал очень спокойно. Гораздо спокойнее, чем мог отреагировать человек, который только что узнал, что одна ночь перевернула весь его мир.
— Выходи за меня замуж.
Он услышал, как у Шантель перехватило дыхание. Его взгляд не отрывался от ее лица. Ему было трудно скрыть свое влечение к ней, но разве не так было с того момента, когда он впервые увидел ее?
Не потому ли он, Роман Локетт, который всегда избегал обязательств, и предложил этот брак? А не потому, что они не могли договориться о совместном воспитании ребенка. Хотя, по его мнению, ребенок должен был расти в полной семье.
— Ты пошутил? — спросила Шантель.
— Нет. Я серьезно. — Он взял ее за руки и, соскользнув с дивана, присел перед ней на корточки. — Мы не можем изменить то, что произошло, но мы можем сделать то, что лучше для ребенка. Она покачала головой:
— Нет. Это не очень хорошая идея.
— Почему?
— Чтобы вместе воспитывать ребенка, не обязательно вступать в брак.
— Я не хочу быть воскресным папой, если ты это имеешь в виду.
Шантель высвободила свои руки и отодвинулась от него.
— Не дави на меня. Ты швырнул в меня словом «брак», как будто я собака, перед которой помахали костью. Я не собираюсь прыгать.
Роман не знал, злиться ему или смеяться. Он не привык, чтобы с ним спорили.
— Ты уже на пятой неделе, — сказал он. — Если мы сейчас поженимся, то никто ничего не узнает.
Она смерила его холодным взглядом:
— Но мы это знаем. И я не буду лгать.
— Хорошо. Но я все равно хочу быть вместе с тобой и ребенком.
— Да как ты можешь так говорить?! — возмутилась она. — Разве ты хотел быть отцом?
— Да, конечно. Когда-нибудь.
Она уловила его колебание.
— Вот видишь. Ты не готов.
— И ты тоже, — парировал он. — Но это случилось. И теперь я хочу сделать как лучше, а ты сражаешься со мной.
— Потому что ты не любишь меня! — Ее глаза снова наполнились слезами.
Роман молча смотрел на нее. «Значит, она романтик». Он этого не знал, но опять же, они едва были знакомы.
— Извини, Шантель. Я признаю, что у меня не очень хороший послужной список, но я обещаю, что буду тебе хорошим мужем. И хорошим отцом нашему ребенку.
Она шмыгнула носом, глядя на него из-под мокрых ресниц.
— Хотелось бы тебе верить, но трудно принять это за чистую монету.
— Если я не смогу этому соответствовать, то я предоставлю тебе единоличную опеку.
— Обещаешь?
— Обещаю.
Она проглотила подступивший к горлу комок.
— Хорошо.
— Значит, ты согласна выйти за меня?
Она кивнула.
— Шантель…
Роман придвинулся к ней, его руки скользнули к ее бедрам, она напряглась, но не отстранилась. Ее мягкое тело прижалось к нему, и, боже милостивый, ее сладкие, щедрые губы имели вкус нектара и меда. Его ладонь легла на ее затылок, чтобы углубить поцелуй. Другая рука сжала ее грудь, но… она отстранилась.
— То, что я согласилась выйти за тебя замуж, не означает, что я лягу с тобой в постель.
Его бровь изогнулась.
— Нет?
— Нет.
Он не понимал. «Почему она отталкивает меня, когда сама хотела этого поцелуя не меньше, чем я?»
Все случилось слишком быстро. Шантель привыкла к порядку и рутине. Ее жизнь была предсказуемой, и ее это устраивало. После бесконечных взлетов и падений, которые она пережила в детстве, ей хотелось знать, что готовит ей следующий день. Но внезапно ее жизнь вышла из колеи. Она забеременела от Романа Локетта и не только согласилась выйти за него замуж, но и позволила поцеловать себя после того, как поклялась, что он больше
