Глава пятая
Серый «лендровер» въехал на автостоянку возле окружной больницы в Варрагуле. Это произошло именно в тот момент, когда Тарин собиралась сесть в свой «форд-лазер». Автомобиль остановился на свободном месте рядом с ее машиной. Девушка бросила быстрый взгляд на человека за рулем, отвела глаза и посмотрела опять. Ее тело вздрогнуло, как от удара.
Конечно, это Майк. Тарин бессознательно ожидала его приезда с тех пор, как услышала о сердечном приступе у его отца. Сам Патрик О'Мелли поведал ей несколько минут назад, что Смадж, молодой управляющий, звонил младшему О'Мелли в Голландию и поставил его в известность о происшедшем.
Но Тарин не предполагала, что Майк вернется домой настолько быстро. Она сомневалась, что он вообще приедет. Отец уже выздоравливал и требовал, чтобы его поскорее выписали. Сердечный приступ оказался не таким серьезным, как думали вначале. Кроме того, Смадж неплохо справлялся со своими обязанностями на молочной ферме. Он вполне мог вести дела до тех пор, пока Патрик О'Мелли окончательно не поправится.
— Смадж ни в коем случае не должен был тревожить сына из-за моей хвори, — ворчал Патрик, когда она сидела возле его больничной кровати. — Мне уже гораздо лучше. Майку нет необходимости приезжать домой. Я велел Смаджу сообщить ему об этом. Майк только пару дней как приступил к работе в Голландии.
И все же он вернулся! Пальцы Тарин словно примерзли к автомобильным ключам. Майк смотрел на нее, лицо его выражало изумление. Через несколько бесконечно долгих мгновений Майк выпрыгнул из «лендровера», распрямился и направился к Тарин.
— Неужели это вы, мисс Конвей? — прозвучал его приветливый голос. — Странно встретить вас здесь, возле больницы. Или вы тоже кого-нибудь навещаете?
У девушки подкосились ноги. Майк шел к ней, оставив распахнутой дверцу своей машины. Тарин не помнила, как он высок ростом. Ей пришлось вскинуть голову, чтобы рассмотреть его лицо в ослепительно ярком февральском солнце. Как она могла забыть пугающую красоту Майка, его пронзительные сине-зеленые глаза, его бронзовую от загара кожу? Трагедия последних месяцев ее жизни, разбившая вдребезги все мечты, стерла из памяти облик соседа.
Он был одет в темно-желтую рубашку, светлые брюки спортивного покроя и коричневые туфли. Ничего общего с его прежним видом — ни льняной рубашки, ни потертых джинсов. Наверное, Майк прямо из аэропорта направился сюда.
— Я… я навещала вашего отца, — призналась Тарин. Она решила говорить правду, хотя понимала, что это может расстроить Майкла. Она успела к Патрику О'Мелли раньше, чем его собственный сын. — Мне очень жаль, что он заболел. — Тарин намеренно отводила глаза, чтобы не встретиться взглядом с Майком. Волнующие воспоминания об их первой встрече все еще смущали девушку. Она боялась выдать себя, старалась быть осторожной и осмотрительной. — Но сам он говорит, что отлично себя чувствует.
— Рад, что вы заглянули к нему. — Майк настойчиво ловил ее взгляд. — Я и не знал, что вы с моим отцом нашли общий язык.
Нет, не нашли… до сегодняшнего дня. Но, услышав о сердечном приступе у Патрика О'Мелли от одного из местных фермеров, Тарин решила, что пришло время забыть о разногласиях. Настала пора принести соседям оливковую ветвь мира. Вражда О'Мелли с Конвеями тянулась слишком долго.
— Мы с ним близкие соседи, — довольно холодно сказала девушка и пожала плечами. Тарин давала понять Майку, что его имя не обязательно включено в мирный договор между ней и Патриком. — Меня мучило, что между нами такое непонимание.
— Хорошо, что вы растопили лед, — взволнованно произнес Майк. Его взгляд смягчился. — Смадж рассказал мне о вашей трагедии, Тарин. Он услышал эту историю от ваших работников.
О'Мелли легко коснулся плеча собеседницы, и Тарин показалось, что ее пронзил ток. Она поспешила отстраниться.
— Я знаю, что ваш отец погиб, и очень вам сочувствую, поверьте, — снова заговорил Майкл. — Его смерть стала для вас тяжелым испытанием. Это жестокий удар судьбы… слишком жестокий. Я знаю, как вы его любили.
Тарин облизнула пересохшие губы. Вряд ли его сочувствие было искренним. После стольких презрительных комментариев в адрес Хью Конвея это казалось невозможным. К тому же Тарин больше не нуждалась в жалости. Она наслушалась столько соболезнований, что ей хватит до конца дней. Тем более ей не нужна жалость Майка.
Тарин сглотнула. Все! Ее сердце закрыто для него!
— Благодарю, — вежливо произнесла девушка. — Да, я тоскую без отца.
Она действительно очень страдала. Отец поощрял ее мечты и стремления, всегда готов был выслушать и понять. Он разделял ее страсть к лошадям и вольной жизни. Он был настоящим другом.
— Смадж говорил, вы тоже лежали в больнице, в Мельбурне. — Майк на секунду замолчал и нахмурился, потому что глаза Тарин подозрительно заблестели. — Вы уже окончательно выздоровели?
Тарин вздрогнула. Память опять вернула ее в тот ужасный день. Девушка снова увидела искореженный металл, лежащего на дороге отца, свою неестественно выгнутую ногу. Она вспомнила дикую иссушающую боль и пришедшее следом осознание, что у нее сломана нога. Все в прошлом. Все позади.
— Спасибо, все нормально. Я уже выздоровела, — как можно непринужденнее ответила девушка.
Тарин лгала. Если бы Майк увидел ее походку, то не поверил бы словам. Она ходила, переваливаясь с ноги на ногу, как утка. Когда Рори Сильвермен вернулся из заграничного турне и навестил Тарин, то пришел в ужас. Это случилось месяц назад, с тех пор он не появлялся в Фернли.
Майк пристально смотрел на девушку, словно сомневался в искренности ответа.
— Смадж упомянул, что вы больше не выступаете на соревнованиях. Это навсегда или временно?
Тарин нахмурилась. Она не верила беспокойству в его взгляде и голосе. Раньше Майк не принимал всерьез ее занятия конным спортом, не говоря уже о надеждах на олимпийское золото. Так почему сейчас его вдруг озаботила карьера соседки?
— Я навсегда распрощалась с большим спортом, — небрежно обронила девушка, будто речь шла о чем-то неважном для нее.
Майк О'Мелли приехал сюда, чтобы посетить отца, а не выслушивать ее рыдания. Пусть он лучше думает, что раньше она просто забавлялась, занимаясь конным спортом, тешила самолюбие. А когда столкнулась с трудностями, то разочаровалась в своей мечте. И пусть он поскорее уберется отсюда, убедившись, что его отец здоров. Майк не должен знать о ее бедах!
— Значит, вы скоро уедете из Фернли? — спросил Майк. Его голос звучал небрежно, а в глазах застыло непонятное выражение. — Когда мы в прошлый раз говорили с отцом, он сказал, что вы распродаете своих быков. И сообщили вашим наемным рабочим, чтобы искали другое место.
