Не к Дамону, конечно. Но тогда остается лишь одно место, где она может сейчас быть.
Через несколько минут свет его фар отразился от стоящей у крыльца машины. В ней никого не было, и беспокойство охватило Гейба. А что, если Джесс поранилась и лежит где-то здесь без сознания уже несколько часов? Он подъехал, чтобы поставить свой джип рядом с машиной, и в свете фар увидел на ступенях веранды маленькую фигурку. Его беспокойство уступило место праведному гневу. Выключив фары и заглушив мотор, он вышел из машины.
– Гейб? – Джесс выглядела удивленной. – Что ты здесь делаешь?
– Тебя ищу, вот что делаю. – Он поднял ее на ноги. – Что за детские штучки?
– Детские штучки? – Она ударила его кулаками по плечам. – Я приехала навестить единственное место, которое было мне домом! Побыть ближе к единственным людям, которые любили меня! Ты даже это не можешь мне позволить?
– Остановись. – Он притянул ее к себе и крепко обнял. – Не двигайся, Джесси.
Она изо всех сил пыталась вырваться, но тщетно.
– Черт тебя побери, ты же никого никогда не любил! Как ты можешь понять, что я испытываю? – Он замер, но она не заметила этого, поскольку была ослеплена собственными переживаниями. – Ты даже не носишь цветы на их могилы!
– Замолчи. Замолчи сейчас же!
– Почему? – Она бросала ему вызов, не желая быть запуганной. – Не нравится слышать правду?
Он отпустил ее так внезапно, что она чуть не упала.
– Что ты можешь знать о правде?
В его словах слышался едва сдерживаемый гнев.
– Я знаю, что твой отец изменил название «Дюмон стейшн» на «Энджел стейшн», потому что твоя мать любила ангелов, а он любил ее.
– Как же, всем известна романтичная натура Дюмонов!
Его издевательский ответ ранил ее, но она не подала виду.
– Ты сделан из камня, но это не означает, что у тебя есть право смеяться над их любовью!
– У меня есть на это право! – Его голос впервые сорвался на крик. Засучив рукав рубашки, Гейб показал шрам от ожога. – Я выстрадал это право.
Сила его гнева настолько поразила Джесс, что она забыла о себе.
– О чем ты говоришь? Какое отношение имеют ожоги к твоим родителями?
– Самое прямое.
– Но пожар был несчастным случаем.
Плечи Гейба поникли. Джесс показалось, будто она видит, как на его лицо надвигается непроницаемая маска. Опустив рукав, он кивнул в сторону машин.
– Садись. Мы должны возвратиться до того, как разразится буря.
Она схватила его за руку.
– Гейб! Что ты хотел мне сказать?
Вместо ответа он отнял у нее свою руку и произнес:
– Я поеду впереди. Следуй за мной так близко, как сможешь, – ночью трудно вести машину.
Его ярости как не бывало. Однако Джесс чувствовала, как он напряжен.
– Ты не можешь все время игнорировать меня. – Она предприняла еще одну попытку. – Я твоя жена и имею право знать, что скрыто в твоем прошлом.
– Почему ты все время заставляешь меня напоминать тебе об условиях нашего брака? – спокойно произнес он. – Ты имеешь право знать только то, что я могу обеспечить тебя и ребенка, которого ты согласилась родить для меня. Если у тебя есть какие-то сомнения относительно этого, утром я покажу тебе документы.
Она поняла, что он не хочет отвечать на ее вопросы, но от этого ей не стало легче.
– Уж не считаешь ли ты меня охотницей за деньгами?
– Нет, Джесс. Я всегда знал, что наша сделка справедлива. Где еще я мог найти себе жену, которая согласилась бы не лезть в мою жизнь? Поэтому выполняй свои обязательства. Больше я ничего от тебя не жду.
Ночью Джесс лежала без сна в своей кровати и, как обычно, ждала Гейба. Но шли часы, а дверь между их комнатами оставалась закрытой. Странное ощущение охватило ее. Не разочарование, нет. Конечно, нет. Просто ей хотелось как-то подтолкнуть Гейбриела к разговору.
– Хоть себе-то не лги, – прошептала она. – Разговор – это совсем не то, что у тебя хорошо получается.
Очевидно, Гейб очень рассердился из-за того, что она сказала сегодня вечером. Но раньше их разногласия не мешали ему заниматься с ней любовью.
С пожаром не было связано никакой тайны – его сочли несчастным случаем. Потом Джесс вспомнила, что Гейб начал сердиться, когда она заговорила о любви его родителей друг к другу. Она с детства слышала истории о том, как Стивен Дюмон женился на Мэри Ханна в день, когда она окончила школу. Хотя он был на пятнадцать лет старше, они стали неразлучными.
И у них было четверо детей.
Почему упоминание о трепетных отношениях родителей привели Гейба в ярость?
Она вспомнила приснившийся ему кошмар и поняла, что подошла слишком близко к тому, что мучает его. Настало время узнать наверняка.
Поднявшись, она натянула халатик. Гейб может думать, что напоминанием об условиях их брака сумел заставить ее молчать, но ее не так-то легко сбить с толку.
Однако в спальне Гейба не оказалось. Решив, что муж еще в кабинете, она пошла туда. Свет, льющийся из полуоткрытой двери, подтвердил ее догадку.
Она уже собралась войти, как услышала голос Гейба. И его слова заставили ее окаменеть.
– Она ничего не знает об этом, и все останется, как есть. – Короткая пауза. – Как я обращаюсь с моей женой – это мое личное дело. – Еще одна короткая пауза. – Нет, Сильвия ничего не скажет. Я уже говорил с нею.
Джесс зажала рот рукой, чтобы не закричать. Гейб сообщил свои тайны бывшей любовнице, но не собирается рассказать о них жене?
– Не будет проблемы. Джесс не станет поднимать шум.
Боже, какая она наивная! Джесс начала пятиться от двери, стараясь не шуметь.
В голове пронеслись слова Гейба:
Где еще я мог найти себе жену, которая согласились бы не лезть в мою жизнь? Поэтому выполняй свои обязательства. Больше я ничего от тебя не жду.
Почему она сразу не вняла его словам? Джесс направилась в студию. Там она включила свет и закрыла дверь, но решила не поддаваться желанию плакать.
Так не может больше продолжаться. Единственный способ выжить в этом браке – сделать то, что сделал Гейб, то есть запрятать свои чувства так глубоко, что ничто и никто не могли затронуть их.
Автоматически взяв кисть, она начала добавлять последние штрихи к портрету Дамона. Минуты шли. И Джесс уже совсем овладела собой к тому моменту, когда дверь тихо открылась.
Вошел Гейб.
– Я думал, ты спишь.
Она даже не попыталась завесить портрет. Гейб уставился на него, не говоря ни слова. Джесс сделала последний мазок кистью и отстранилась.
– Вот и все.
– Разумеется, все, – согласился Гейб, и его голос прозвучал напряженно. – Эта часть твоей жизни давно закончена.
Убрав палитру и кисти, Джесс проверила свои руки и не нашла на них ни пятнышка краски.
