Но ее раздражало что-то в разочаровании Луки, словно он счел ее мир жалким. И именно это пугало ее больше всего: то, что она дорожила его мнением. Чарли знала Луку всего несколько дней, и его мнение не должно было ее волновать. Она из собственного горького опыта узнала — нельзя доверять свое счастье кому-то другому, нужно самой строить свою жизнь и не искать одобрения в завораживающих голубых глазах.
Возможно, она просто слишком устала, и поэтому в голову лезли все эти сентиментальные мысли, но чем больше она пыталась игнорировать осознание своего страха, тем сильнее он овладевал ею, поэтому она собрала всю группу и повела к автобусу. Когда последний член группы оказался внутри, она села рядом с водителем и велела ему ехать. Это была удивительная ночь. Концерт имел грандиозный успех, она смогла помочь Шторму избежать потенциальной беды, и все было в порядке. Тем не менее, когда Шторм и его бэк-вокалист запели первый хит, она не смогла не подумать, что, возможно, она слишком серьезно ко всему относится и следует немного расслабиться. Но следующие несколько дней, которые ей придется провести в компании Луки, явно не были лучшим временем для экспериментов.
Голод скребся в ее животе, и постоянное жжение не проходило. Она потерла его, разозлившись, когда острые ногти поцарапали грязный живот. Кран в саду не смог заменить хороший горячий душ… Чарли открыла глаза и тут же пожалела об этом. Грязный садовый сарай вонял навозом, и на окнах, как занавески, висела паутина. Что-то в темноте схватило ее за руку, она закричала и рывком открыла дверь, за которой стояла ее мать. Она не хмурилась, как обычно это делала. Она стояла, широко улыбаясь. — Добро пожаловать назад, Шарлотта. Она бежала со всех ног, бежала так быстро, что легкие стали болеть, но чем больше она приближалась, тем дальше казалась мама. Когда ноги стали подкашиваться, она еще ускорилась, летя в руки своей матери, мечтая обнять ее. Она больше всего в жизни нуждалась в этих объятиях, хотела, чтобы мама призналась в том, какую огромную ошибку она совершила, и сказала, что любит ее и хочет, чтобы она вернулась.
Она протянула руку, и мама тут же исчезла, и она полетела в огромную черную дыру…
Чарли закричала и резко села на кровати, ее руки дрожали, а ноги запутались в простыне.
Темнота давила на нее, и она хватала ртом воздух, пытаясь облегчить жжение в груди. Когда сердцебиение стало успокаиваться, она подтянула ноги к груди и положила голову на колени.
Это был просто глупый сон, обычный кошмар, который время от времени посещал ее.
Должно быть, в нем виноваты анисовые леденцы, но она не могла отказаться от своей любимой сладости. Или, может, это страх, которому она позволила закрасться в свое подсознание в баре, который подрывал все, ради чего она так много работала: уверенность, счастье, карьера. К черту все, Чарли отлично справлялась со своей работой, и она не позволит воспоминаниям о матери все разрушить.
Дверь спальни распахнулась, и она подняла голову. Полуобнаженный, Лука стоял в проеме.
— Ты в порядке?
— Да, просто приснился кошмар.
— Должно быть очень страшный. — Он постоял в дверях и наполовину повернулся, чтобы уйти, и в спальню проник свет из гостиной. — Боже, ты вся мокрая. — Он подошел к ее кровати и вытер пот с ее лба. — Подожди здесь, я принесу тебе полотенце и свежие простыни.
Она хотела отказаться, но заметила истинное беспокойство на его лице, поэтому просто кивнула. Он принес полотенце и обернул его вокруг ее плеч. Потом Лука поменял постельное белье, а Чарли стояла, стараясь не заплакать при виде того, как сильный мужественный плейбой занимается такими неприятными домашними обязанностями.
— Вот.
Он приподнял пододеяльник, чтобы она смогла залезть под него, и, когда она ложилась, ее спина задела его грудь.
И только сейчас она поняла, как потряс ее сон, потому что до этого момента она была так занята тем, что старалась не расплакаться, что даже не заметила, что на Луке из одежды лишь пара шелковых трусов.
Он укрыл ее и выпрямился, чтобы уйти. Она поймала его за руку.
— Спасибо.
— Пожалуйста. — Беспокойство не исчезло с его лица. Он продолжал смотреть на нее так, словно в любой момент она могла рассыпаться на несколько частей.
Когда он попытался высвободить руку, она сжала ее сильнее, неожиданно испугавшись, что он оставляет ее одну. Она не хотела спать, не хотела увидеть еще один кошмар сегодня.
— Останься на минутку!
Он кивнул и опустился на кровать рядом с ней, продолжая держать ее за руку.
— Хочешь поговорить об этом?
Она покачала головой. Последнее, что она хотела делать, — делиться правдой о своем прошлом и о том, как ее предали.
— С тобой в детстве что-то случалось, что тебе очень хотелось бы изменить?
Он повернулся, чтобы она не могла видеть выражения его лица, но его напряженные плечи о многом ей говорили.
— Да, думаю, такое было у каждого.
— Я никогда не знала своего отца. — Она всегда хотела это узнать… Может, мать так ненавидела дочь, потому что отец ушел, когда она еще не родилась?
— Добро пожаловать в мой клуб, — горько проговорил Лука.
— А насколько ты близок с Гектором?
Он молчал, и она стала мысленно перебирать варианты, как можно нарушить неловкую тишину, когда он заговорил.
— Гектор заплатил за мое образование, создал огромный семейный фонд, к которому я получил доступ, когда мне исполнилось двадцать один год, и он пытался поддерживать со мной связь, когда я был ребенком.
— Но?..
Лука пожал плечами, и его лицо перекосилось от боли.
— Но я никогда не понимал, почему он хочет знаться со мной.
— Поэтому ты не общался с ним все эти годы? Гектор любит тебя. В противном случае он бы не обратился к тебе за помощью… — она замолчала, прикусив губу. Ее это не касается.
Вместо ответа, он вернулся к ее проблеме:
— О чем был твой кошмар? О семье?
Она приняла его решение сменить тему:
— Да, что-то в этом роде.
— По своему опыту могу сказать — нельзя полагаться ни на кого, кроме себя. Придерживайся этого правила, и все будет хорошо.
— Это не слишком цинично?
— Реалистично, — ответил он. — Ладно, мне следует дать тебе поспать.
— Да, наверное.
Никто из них не пошевелился, но страх остаться одной и снова увидеть тот кошмар заставил Чарли сильнее сжать его руку и сделать что-то, что было совсем на нее не похоже.
— Останься. Пожалуйста.
Он резко поднял голову и посмотрел на нее:
— Я не святой, Чарли.
— Я и не прошу тебя им быть, — прошептала она.
