— Да, для получения противоядий и изготовления лекарственных препаратов, — пояснил Брент. — Если тебе интересно, давай поедем туда.
— Думаю, сейчас мы вообще никуда не поедем, — тихо заметила она, глядя за окно, где хлестал тропический ливень.
— Ясно, — вздохнул Брент, когда они оказались в автомобиле, и это был вздох облегчения. — Тогда мы можем съездить в рощу.
— В рощу? — изумился Ланс. — Послушай, почему бы тебе не пригласить Анну к себе домой? Я заеду за вами около десяти.
— Нет, — Брент решительно покачал головой. — Черт знает, во что превратился дом за эти три недели.
— Разве ты живешь не в клинике? — удивленно спросила Вирджиния.
— Нет, в бунгало. Я думал, ты помнишь…
— Мне бы хотелось побывать там, — поспешно перебила Вирджиния. — Это далеко?
— Десять минут езды. Ты побываешь там попозже, когда все будет приведено в порядок.
Дождь прекратился. Облака рассеялись, и прохлада сменилась влажной духотой. Они подъехали к клинике и свернули на узкую неровную дорожку. Ланс остановил машину.
— Прибыли. Полагаю, теперь вы хотите, чтобы я убирался отсюда.
Его тон не ускользнул от внимания Брента.
— Не обижайся, старина. Я просто хочу поговорить с моей невестой наедине. И, ради Бога, не приезжай за нами. Мы вернемся пешком. Или оставь машину, Анна приведет ее обратно.
— Я?! — Вирджиния подскочила. — Я никогда не водила… — Поняв, что едва не выдала себя, она быстро поправилась: — Я никогда не водила машину с левым рулем.
Ланс усмехнулся, отлично поняв ее смущение.
— Ничего страшного. Здесь вам не с кем сталкиваться. Ну ладно, я пошел. — Все еще усмехаясь, он положил ключи от машины на колени Вирджинии и открыл дверцу. — Счастливо отдохнуть!
Его шаги уже затихли вдали, а Вирджиния все боялась пошевелиться, перепуганная своей оговоркой. Но если Брент что-то и заметил, то не подал вида.
Как ей вести себя дальше? Как говорила и вела себя Анна наедине с ним?
— Слава Богу! — вздохнул Брент. — Я уже отчаялся, думая, что рядом с нами постоянно будет кто-то торчать, Эти бесконечные присматривания и ухаживания ужасно раздражают меня. Знаю, так положено, ведь я болен и должен подчиняться правилам… Дождь кончился?
— Да, уже появилось солнце. Где мы?
— Думаю, в маленькой роще между территорией клиники и деревушкой. Пойдем, подышим воздухом.
Взяв ее под руку, Брент медленно пошел по дорожке. Вирджиния пыталась поддержать его, с опаской поглядывая на корни и выбоины.
Кругом было тихо и спокойно. Солнце пробивалось сквозь кроны деревьев, падая на землю золотистыми полосами. Они дошли до места, где дорожка раздваивалась, и Вирджиния остановилась.
— Развилка? — спросил он, хотя Вирджиния не сказала ни слова. — Мы уже почти… Что с тобой?
Она вцепилась в его руку, с ужасом глядя на пестрый ковер листьев у своих ног.
— Змея, — зашептала она. — Пятнистая. Ее почти не видно среди листьев, — голос Вирджинии дрожал. — Я чуть не наступила на нее, какой ужас!..
— Не двигайся, — невозмутимо сказал Брент. — Она проползет мимо, если ее не трогать. Здесь много ядовитых змей. Помни об этом, когда будешь гулять, и даже дома. Почему-то змеи любят заползать в ванные комнаты.
Девушка вздрогнула, не в силах оторвать взгляд от длинного влажного следа, оставшегося на земле, и не двинулась с места, пока пресмыкающееся не скрылось из виду.
— Уползла, — выдохнула она. — Давай вернемся.
— Давай, если хочешь. Я хотел показать тебе деревню, но это можно сделать в другой раз. — Он повернулся и пошел обратно. — Ты привыкнешь постоянно видеть змей и научишься отличать ядовитых. Защитник из меня никудышный.
В его голосе прозвучала такая горечь, что Вирджиния сразу забыла о своих страхах. Его губы вновь сжались в уже знакомой гримасе раздражения. Чтобы отвлечь Брента, она спросила:
— Ты собираешься вернуться домой?
— На этот вопрос нелегко ответить, Анна. Первое, о чем подумали врачи — отправить меня домой. Я отказался, объяснив, что уеду сам, как только пойму, что совершенно бесполезен здесь.
Вирджиния молчала, и Брент продолжал:
— Доктор Лауэн считает, что я еще могу работать, Например, наставником молодых врачей. Так или иначе я предпочел бы остаться здесь, но мое решение зависит от тебя.
Ее дыхание участилось. Вирджиния знала, какого ответа он ждет.
— Неужели для тебя так важно знать, собираюсь я вернуться?
Она совершенно растерялась. Вот оно, самое худшее — не сами вопросы, а ответы, которые она должна давать. С ее губ не слетело ни звука, и Брент нетерпеливо повторил:
— Ради Бога, не томи меня! Но только говори правду, Анна! Ты еще любишь меня, хочешь быть со мной? Да теперь, когда я ослеп?
Он ждал. Все великолепие тропической природы, сияющей алмазными россыпями мириадов дождевых капель, скрывал от него непроглядный мрак слепоты. Сердце Вирджинии переполняли любовь и жалость, она уже не задумывалась о том, что эти слова предназначены не ей.
— Я хочу быть с тобой больше всего на свете! — едва сдерживая слезы ответила она. — Я люблю тебя, всегда любила и буду любить!
Он дотронулся до ее волос, осторожно провел пальцем по бровям и обнял так крепко, что у нее перехватило дыхание.
— Не плачь, любимая, — нежно произнес он, касаясь губами ее волос — И я всегда любил и люблю тебя. Просто на мгновение мне показалось, будто я потерял последнее, что у меня осталось в жизни. Ты твердо решила, любимая?
— Да.
Это слово исторгло из груди Брента вздох, похожий больше на всхлип; в кольце его рук Вирджиния забыла все свои страхи и задохнулась от счастья, еще минуту назад казавшегося столь недостижимым. Ее радость не омрачили даже неожиданно донесшиеся будто откуда-то издалека слова:
— Анна, не будем больше ждать! Я не могу без тебя. Выходи за меня замуж, и как можно скорее!
Не прошло и недели, как они поженились.
— Первая свадьба среди врачей нашей клиники, — сиял доктор Лауэн. — Поздравляю! Полагаю, супруги Петри будут огорчены, что пропустили это событие. Еще шампанского, миссис Хартлин?
Миссис Хартлин!
Вокруг нее толпились незнакомые люди, и она опустила глаза, разглядывая свое отражение на золотистой поверхности вина в бокале. Неужели в суматохе поспешных приготовлений, в которой она закрутилась, как листок на ветру, пролетело несколько дней? Почему она чувствовала себя беспомощной перед невидящими глазами этого человека? Ведь в ее силах превратить отчаяние в радость… В памяти у нее осталось лишь то, как она стояла, окутанная шелком цвета слоновой кости, перед портным-китайцем, а тот создавал самое изысканное свадебное платье всех времен. Теперь складки этого платья нежно ласкали кожу…
