— Да? — отбросила волосы со лба, зевнула.
— Не убивай нас! — прошептал знакомый голос.
Хитер!
— Мэг, мы приходили в твой мотель и прождали там несколько часов, но так тебя и не дождались. — Это Лаура, по параллельному телефону. — Мы подумали, что ты, может быть, уехала куда-нибудь с Дэниелом, но мы не знали…
Что она спала с Дэниелом — это ее личное дело, никого не касается. Она и не подумает об этом говорить.
— Да я уснула тут, у него на кушетке. — Она громко зевнула — пусть услышат. — Притащил меня, должно быть, сонную в комнату для гостей и положил на кушетку.
— О-о-о! — В голосе Хитер отчетливо слышалось разочарование. — А я бы на твоем месте, если б мне так повезло — провести ночь с Дэниелом, — обязательно решилась бы на что-нибудь более серьезное.
— Хмм… — Мэг выдержала паузу: опять ее подружки что-то задумали.
— Ты… ты не передумала пойти сегодня в Кантри-клуб? — спросила Лаура.
— Обязательно пойду! — Мэг села на кровати, решившись все им честно рассказать о вчерашнем. Антонии Прескотт она бы ни за что не сказала правду!
— В самом деле? — Теперь голос Хитер звучал озабоченно.
— Да, пойду, — Мэг глубоко вздохнула. — И чтобы к моему приходу все было чисто! Никакого вранья!
— Ну, Мэг… Так нельзя, Мэг!
— Можно! И нужно! — Краешком глаза Мэг увидела в окно, что к дому идет Дэниел, а три собаки прыгают у его ног. — Так, девушки, мне нужно идти. У меня завтрак с Дэниелом. Кроме того, через полтора часа я должна быть в городе. Давайте я сама вам позвоню… хотя нет, лучше соберемся у Лауры. Идет?
Молчание.
— Ну, так как же?
— Да, — выдавила наконец Лаура.
Мэг могла побиться об заклад: девушки вовсе не рады, что она собирается рассказать жителям Блу-Спрюс правду.
— Мне надо идти. — Мэг повесила трубку и направилась в ванную.
По шуму воды в ванной Дэниел понял, что Мэг принимает душ, и остановился, не пошел в спальню. Недаром он вырос в доме, где жили трое братьев: каждый должен иной раз остаться наедине с собой. Щелкнув пальцами, он развернулся на месте, позвал собак и направился на кухню — напечь горку блинчиков на завтрак, что он задумал еще на рассвете.
Душ прелесть! Мэг неподвижно стояла, с наслаждением ощущая, как теплые струи воды стекают по ее телу. Хоть они с Дэниелом не устраивали сексуальных марафонов и их любовь этой ночью прошла без каких-либо крайностей, нежно, спокойно, все равно — вода, как бы лечила ее тело, пораженное любовной страстью.
Она набрала в ладонь шампуня и намылила волосы. Если уж попытаться подобрать правильный эпитет для того, что произошло между ними ночью, так это «подробный». Дэниел все делал очень подробно, тщательно. На ее теле не осталось ни одного уголка, который бы он не исследовал. Как будто они оба долго, очень долго ждали этой ночи, обрели, наконец друг друга, слились в объятии и осуществили все давние мечты и фантазии сразу. У-ух!
Улыбнувшись своим мыслям, она подставила голову под сильные, теплые струи и принялась намыливать тело, наслаждаясь ласковым потоком.
Она так давно хотела соединиться с Дэниелом! Но реальная близость, когда она трепетала в его объятиях, в его постели, ощущала рядом его тело и принимала его тело в себя, — все оказалось намного сильнее, ярче, чем в самой буйной эротической фантазии.
Она уехала из Блу-Спрюс девственницей, потому что единственный мужчина, с которым она хотела лечь в постель, был Дэниел. И она потеряла девственность лишь через два года. Ее первым любовником стал телевизионный сценарист — до этого они встречались почти год, познакомившись на какой-то презентации в Санта-Монике. С первого взгляда Мэг решила тогда, что время ее пришло. Но с ним было совсем не так, как с Дэниелом, и сравнить нельзя…
Она выключила воду и встала на толстый, мягкий коврик. Укуталась в большую махровую простыню и принялась вытирать волосы. Тело хранит свою собственную мудрость. Если прислушаться, оно говорит, что с Дэниелом все было как надо. Как с родным, близким человеком: никакого смущения, заминок, неуверенности, — нырнули оба, как дельфины в океан. Мэг повесила полотенце и присела на краешек ванны.
А что же теперь?
Закрыв глаза, стала вспоминать, что ей предстоит в следующие сорок восемь часов. Больше всего сейчас хочется, чтобы Дэниел утащил ее снова в постель и не выпускал из своей уютной спальни хоть целую неделю.
Во второй раз получилось лучше, потому что каким-то шестым чувством оба предугадывали, как все произойдет. Он не рвался вперед, не было и открытия «новой земли», как в первый раз. Они любили друг друга долго, неспешно, но страстно и горячо; море желаний, общее тепло и уют постели… Ему удалось главное — она почувствовала себя любимой, лелеемой, желанной; он так много дал ей — отдал всего себя, и она ответила тем же. Странное, неожиданное сознание: до него, до этой ночи у нее никого и не было, она и не представляла, что это такое — близость, растворение в любимом. А уж в сердце действительно никого не было.
Она быстро оделась, причесалась, взглянула на себя в зеркало: никакой косметики — бархатистая, свежая кожа; глаза искрятся счастьем, на губах блуждает легкая, загадочная улыбка… Скорее бы увидеть Дэниела.
Когда она вышла к нему на кухню — сразу приметила: у него дыхание перехватило. А он вдруг уяснил в этот момент, что всегда мысленно представлял Мэг здесь, на ранчо, хозяйкой этого дома. Она делит с ним не только ложе, но еду, и смех, и разговоры… Эта мысль так глубоко его поразила, что он и слова не смог вымолвить, пока она, сияя улыбкой, усаживалась напротив него за накрытый к завтраку стол.
— Привет, Дэниел!
Сказать бы ей, что он сейчас чувствует, но он не из тех, у кого язык хорошо подвешен. Выразить близкому, что-то серьезное вот так, вдруг, это не для него. Дэниел только улыбнулся в ответ на ее бездумную, счастливую улыбку и поставил перед ней тарелку с блинчиками, масло, кленовый сироп и апельсиновый сок. Мэг с удовольствием подцепила блинчик, намазала маслом.
— Вот это вкуснотища! — пробормотала она с полным ртом.
Дэниел, рассмеявшись, положил на свою тарелку стопку блинчиков и принялся есть.
— Ммм… Где это ты так научился? Настоящий повар!
— Да ведь с голоду бы тут умер, если б не научился кое-чему. — Он намазал блинчик маслом и полил сиропом. — А блинчики я люблю! — И посмотрел на Молли. — И она тоже.
— Можно ей дать? — Мэг опустила руку с завернутым блинчиком.
Ей нравится, он видел, наблюдать борьбу чувств на собачьей морде: Молли хотелось взять блинчик, но она боялась. Наконец, резко рванувшись, выхватила лакомство из руки Мэг.
