Ознакомительная версия.
– Ошибаешься. Дело в тебе.
– Ну конечно. Ты только посмотри на меня. Самая обыкновенная зеленоглазая брюнетка. Я никогда и нигде не выделялась. Мне просто нечем выделяться.
Коротко рассмеявшись, Антонио вдруг понял, что она говорит совершенно серьезно.
– Ты не считаешь себя красивой?
Вздохнув, Лаура Бэт отвернулась.
– Да.
Резко подавшись вперед, он вытянул из пучка удерживающие его карандаши и, глядя, как густая волна темных волос падает на изящные плечи, развернул ее лицом к зеркалу.
– Все еще не считаешь?
Во рту мгновенно пересохло, а от его пылающего взгляда задрожали колени.
– Что ты делаешь?
– Хочу, чтобы ты увидела то же, что я вижу, смотря на тебя. – Антонио провел пальцем по ее скуле и шее, остановившись у ключицы.
– Ты считаешь себя обычной, я вижу классическую красоту. – Огонь темных глаз буквально обжигал, а от прикосновения сильных пальцев по телу разбегались волны жара. – Женщина в расцвете красоты, готовая вот-вот стать матерью. Впереди у тебя целая жизнь, и запечатлеть это мгновение совсем не просто, также непросто, как поймать задумчивое выражение непростого выбора, что я вижу каждый раз, заглядывая тебе в глаза. И на это потребуется время. Очень много времени. – Антонио пристально смотрел ей прямо в глаза. – Все еще хочешь, чтобы я тебя нарисовал?
Да!
Она не сумела выговорить этого короткого слова, но Антонио и так все понял. Она не знала, хотел ли он ее нарисовать, потому что уловил что-то в ее глазах, или уловил что-то в ее глазах, потому что хотел ее нарисовать. Да и какая в общем-то разница? Тем более сейчас, когда внутри так и ломит от щемящей боли?
Лаура Бэт ждала. Ждал и Антонио, а между ними так и звенело напряжение. Он хотел ее нарисовать, и ей вдруг отчаянно захотелось, чтобы он считал ее привлекательной.
– Говоришь, – выдохнула она еле слышно, – так редко бывает?
Но он покачал головой.
– Со мной такого еще ни разу не было.
– Надо же…
Резко развернувшись, Антонио отстранился.
– Черт, не будь такой наивной! Я не знаю, что это за чувство, но оно необычайно сильное. – Он снова на нее посмотрел. – Но при этом хрупкое и изменчивое. Мы можем провести в мастерской не один час, но в результате все равно ничего не получится. Или наоборот, твой портрет станет самым волнующим и важным моим творением.
– Если ты пытался меня отговорить, то выбрал неверный путь. Перед таким предложением ни одна женщина не устоит.
– И зря! Может, это чувство всего лишь муки таланта. – Антонио вновь подхватил пачку писем. – Иди пройдись перед ужином, пока я все это подписываю.
Замерев на месте, Лаура Бэт вдруг все поняла. Для него она не долгожданная возможность, а одна бесконечная пытка.
– Иди!
Резко развернувшись, она выбежала из комнаты, но не успела еще добежать до лестницы, как поняла, что Антонио ошибается. Если он не попробует, то так и не узнает, сумеет ли ее нарисовать.
Ладно, сегодняшнюю схватку она проиграла, но в следующий раз она так просто не сдастся.
За ужином никто из них не стал возвращаться к больному вопросу. Антонио боялся брать в руки кисти, а Лаура Бэт хотела, чтобы он написал ее портрет. Ну или в ней просто разыгралось любопытство. Да и что в этом такого особенного? После того как Брюс ее бросил, она не могла избавиться от ощущения собственной никчемности. На каждом свидании она неустанно пыталась добиться от него каких-то особых слов, чего-нибудь романтического, но так и не сумела его расшевелить. А Антонио сам захотел ее нарисовать. И считает, что она само воплощение классической красоты. И что ее портрет может стать главным достижением его жизни.
Лаура Бэт отлично понимала, что он не вкладывал в эти слова никакого романтического подтекста, но ей так не хватало внимания и привязанностей, что она готова была воспринимать их в романтическом ключе. А он предлагает ей просто обо всем забыть и не обращать внимания? Ни о чем таком не думать? Не интересоваться?
Но ночью она свернулась калачиком под одеялом и нещадно ругала себя за то, что ведет себя как какая-то не в меру впечатлительная школьница. Ну и что, что еще ни один мужчина не называл ее красавицей и не приравнивал к произведению искусства? Ну и что, что ее еще никогда ни к кому не тянуло так, как тянет к Антонио? Она – беременная женщина, и у нее есть определенные обязательства, о которых нельзя забывать. Нельзя жить мечтами и глупыми фантазиями.
Едва ли не всю ночь проворочавшись без сна, утром она с трудом заставила себя выбраться из постели, отлично понимая, что Антонио предпочел бы, чтобы она проспала все утро, вместо того чтобы отстаивать свою профессиональную пригодность и необходимость. Да и в любом случае эта работа лишь временная. Антонио не хочет чувствовать то, что чувствует в ее обществе, а значит, как бы она ни старалась, через несколько недель ей все равно придется уехать.
Но хочет он того или нет, ему все равно нужна помощница, а ей нужно обеспечивать ребенка. Лаура Бэт почти не сомневалась, что, сложись все иначе, она наверняка бы сумела доказать свою незаменимость, но не вовремя проснувшееся желание рисовать все испортило.
Вытащив из шкафа потертые джинсы и серую футболку, Лаура Бэт задумалась. Слуги носят униформу, а сам Антонио разгуливает по дому в футболках…
Порывшись в вещах, она достала три юбки, три пары брюк и блузки, в которых обычно ходила на работу. Они в Италии, и сам Антонио одевается как обычный пляжный бездельник, но сама она – его пусть и временный, но все же личный помощник. Так может, если она оденется соответственно, он перестанет думать о портрете и разглядит в ней ценного работника?
Натянув серую юбку и белую блузку, походившую на обычную мужскую рубашку, она собрала волосы в пучок, на этот раз без карандашей, завершив образ серыми туфлями без каблуков. А вместо контактных линз достала очки в черепаховой оправе.
Антонио на завтрак не пришел, так что она быстро поела в одиночестве и отправилась в кабинет. Но и там его не было. Ладно, все равно у нее еще осталась целая охапка писем поклонников, на которые нужно было ответить. Обедая все в том же гордом одиночестве, она с трудом поборола желание и не стала спрашивать у Розины, знает ли она, куда ушел Антонио. Она – помощница, а не подружка. И даже не подруга. Если она хочет сохранить работу, о дружбе придется забыть. Потому что иначе рано или поздно она снова начнет лезть не в свое дело.
И о всяких романтических мечтах тоже нужно забыть. Раз и навсегда.
Но когда Антонио не пришел ни на ужин, ни на следующий завтрак, она всерьез забеспокоилась. А что, если он вернется лишь через две недели, скажет, что помощница ему не нужна, а потом оставит отдыхать еще на две недели в полном одиночестве? Неужели она напрасно трудится и у нее нет ни малейшего шанса здесь остаться?
Ознакомительная версия.
