Она вздохнула.
– Это раньше со мной было весело. Но последние, несколько месяцев…
– …выдались очень трудными. Тревожными. Но ты молода, здорова, и пока что на тебя никто ни разу не нападал физически. Только морально, так что перестань воспринимать все как трагедию. Он может причинить тебе вред, только если ты сама ему это позволишь.
Выходит, и Генри может причинить ей вред, только если она сама ему это позволит?
– Другими словами – «не хнычь»? – слабо улыбнувшись, кисло пробормотала она.
– Именно.
– Да, тебе легко говорить, ведь с тобой такое не проделывают!
– Это верно, – согласился он. – Но у тебя есть возможность наслаждаться. Используй ситуацию наилучшим образом. Опыт обогащает душу, – усмехнулся он. – Когда-нибудь, без сомнения, ты выйдешь замуж, у тебя будут дети, и тогда ты сможешь взглянуть назад, в свое прошлое, и – улыбнуться.
Так вот что он делает? Смотрит назад и улыбается?
Он ждал, наблюдал, пока она думала над его словами; наконец она вздохнула и, подняв руку, мягко коснулась его аристократического лица.
– А ты сам никогда не женишься и не обзаведешься детьми?
Насмешливо улыбаясь одними глазами, он помотал головой.
– Нет, – согласилась она. – Ты явно сделан не из того материала, из которого получаются мужья или отцы, но вообще-то, – пробормотала она, – ты не похож и на такого, кто занимается любовью на полу.
– Да? А как, интересно, выглядят мужчины, которые хотят этим заниматься? И знаешь, ты ведь в первый раз дотронулась до меня добровольно.
– В первый раз? – повторила она почти рассеянно, лаская его лицо и запуская пальцы в его волосы, наслаждаясь их мягкостью и шелковистостью.
– Да?
– Ты это ненавидишь?
– Что именно?
– Ощущение, когда ты теряешь над собой контроль. Я тебе не нравлюсь, ты не хочешь, чтобы это происходило, но… – Она замолчала и вздохнула.
– Значит, ты это чувствуешь?
– Иногда. Нет, не иногда, – призналась она честно, – постоянно. Я хочу тебя, хочу продолжать касаться тебя, но при этом чувствую себя использованной.
– А ты думаешь, что я чувствую себя иначе?
Расширенными от удивления глазами она посмотрела на него.
– Ты? – вырвалось у нее.
– Конечно. Это касается обоих. И, да, иногда я ненавижу это ощущение. Я ухожу и думаю: все, хватит, с этим пора кончать. Это всего лишь женщина, а женщины – помеха, которая мне ни к чему. Но мое тело, похоже, считает иначе.
– Рабы своих страстей.
В ее глазах внезапно блеснула улыбка – впервые она по-настоящему ему улыбнулась, – и она одобрительно сказала:
– А у тебя действительно потрясающее тело. Его губы дрогнули в лукавой усмешке.
– В самом деле?
– Да. Более сильное, чем кажется сначала. Когда ты в первый раз обнимал меня… Да, а что он хотел? Ну, тот, кто окликнул тебя у дровяного сарая?
– Макс? Это один из соседей. Хотел расспросить меня о машине. Он подумывает купить такую же.
– О…
– Еще вопросы будут? Только учти: пол с каждой секундой становится все неудобнее.
– Это называется разговор. Мы еще ни разу не говорили так, тебе не кажется? – спросила она печально.
– Не говорили?
– Нет.
– Тогда, если мы должны продолжать разговор, не перенести ли его в постель? Меня совсем не вдохновляют этот холодный кафельный пол и эта сбившаяся одежда, я сейчас похож на неумелого школьника во время первого сексуального опыта.
Ее глаза насмешливо блеснули, и она улыбнулась.
– Не могу представить тебя неумелым школьником. Ты слишком элегантен для этого и самоуверен.
– Ну, в данный момент я не отличаюсь элегантностью и уверенностью в себе.
– А я не хочу двигаться, потому что мне нравится твоя тяжесть.
– Я бы предпочел постель, – твердо сказал он. Поднявшись на ноги, он поправил свою одежду, помог ей подняться и повел наверх, в спальню.
– Ты хоть раз останавливался в этом коттедже? – спросила она с нарочито небрежным любопытством.
– Нет.
– Никогда?
– Нет.
– Ты и Синди не были…
– Нет. – Мягко толкнув ее на постель, он улегся рядом, подпер голову рукой и посмотрел ей в лицо.
– Я просто так спросила. – Перекатившись на живот и приподнявшись на локтях, она взглянула на него. – Знаешь, мне кажется, я собираюсь притвориться, что влюблена в тебя, – сказала она беспечно.
– В самом деле? Почему?
– Потому что тогда у меня будет право касаться тебя, целовать и не думать при этом, что я делаю нечто такое, что тебе, возможно, неприятно.
– Вот, значит, как ты чувствуешь себя со мной?
– Да. Немного запуганной. Видишь ли, ты совсем не похож на такого мужчину, с которым мне бы хотелось сойтись.
– Не похож?
– Нет. Ты элегантный, собранный, а я иногда могу быть ужасной неряхой.
Он продолжал смотреть на нее тем же насмешливым взглядом.
– На рекламе и по телевизору я выгляжу так, словно прекрасно могу управлять своей жизнью, но на самом деле это совсем не так.
– Не так, – согласился он. – Не такая уж ты и утонченная, да, Гита?
– Нет, совсем не утонченная. Ну, так ты станешь возражать?
– Против чего?
– Если я буду к тебе прикасаться?
Глаза его потемнели. Лежа все так же неподвижно, он сказал с легкой хрипотцой в голосе:
– Нет, Гита, я не стану возражать, если ты будешь ко мне прикасаться. Прости, если я создал у тебя впечатление, будто все должно происходить только по моей воле. Я не всегда думаю о чувствах других людей. По крайней мере, так обо мне говорят, – сухо добавил он.
– Все в порядке. Насколько я понимаю, о моих чувствах ты не знал.
– Нет, не знал. Так что, пожалуйста, касайся меня, потому что у меня уже кружится голова.
Ее тело тоже охватил жар, оно стало тяжелым, налилось истомой, и, не отрывая от него заблестевших глаз, она прошептала:
– Правда?
– Да, – сказал он глухо. – С моими гормонами творится что-то невообразимое.
Наклонившись ближе, так, что ее грудь коснулась живота Генри, Гита лизнула его сосок, чуть поежилась при виде легкой дрожи, что пробежала по его телу, и тихо шепнула:
– Ты говоришь такие чудесные вещи.
– Еще немного, и я перестану говорить чудесные вещи, – тон его был напряжен, – если ты не возьмешься за дело…
Подняв на него глаза, она улыбнулась.
– Не нравится, когда тебя дразнят?
– Думаю, что слово «мучают» подходит здесь больше. Да, мне не нравится. Так что или продолжай, или я сам возьмусь за дело.
С хитрой улыбкой она скользнула рукой под покрывало, сквозь мягкую ткань провела ладонью по его плоскому животу, затем ниже и почувствовала, как напряглось его тело.
– Власть, – пробормотала Гита радостно. – Нет! Не надо! – предупредила она, когда он схватил ее. – Ты должен лежать неподвижно.
