вечером вернулась домой, Ванечка только пробуждался. А Васька тыкала в него стаканом с аспирином.
— А нет ничего покрепче?
— Опохмеляются только алкоголики, — заявила Соня, стачивая ноготки на пальчиках.
— Я сейчас готов стать им.
— Тащи, Васенька, пиво, — приказала старшая.
— Не можешь срать, не мучай жопу, — возмутилась младшенькая, но всё же пошла на кухню.
— Василиса, — возмутилась я. Ещё осталось спросить, чей же пример ее взрастил.
— Она права, я вообще практически не пью.
— Практически — это не значит, что ты непьющий. Бабушке позвони, она волнуется, не помер ли ты где-нибудь под забором. Пришлось описывать ей, в каких ты царских условиях приходишь в себя, — кинула я ему его же мобильный, по которому я ещё утром разговаривала с хохочущей женщиной. Конечно, реакция его бабушки была мало похожа на реакцию нормальной бабули, но поболтали мы славно.
— Что ты так смотришь? — уточнила Соня, когда я уставилась на нее. — Пусть хоть жить здесь селится, — этого я и добивалась. Мне по-сути оно и нафиг было не нужно, но жалко было выгонять его как кошенёнка за дверь на ночь глядя. Он хоть и взрослый, но выглядел слишком уж беспомощным. И откуда эта жалость?
День пятый
Мужчина, убирающий за собой спальное место с утра может быть очень сексуален. А если он ещё и гол по самый торс, то вообще может стать объектом утренних похотливых мыслей. Тем более, что в квартире мы были абсолютно одни. Время-то не раннее. Взгляд отвести было тяжело, но как показала практика, возможно.
— Выглядишь намного лучше, — заметила я.
— Чувствую себя так же, — повторил он мою однажды сказанную фразу. — В душ можно? А то, кажется, я провонялся насквозь этой гадостью, что мы пили.
— Это да! Полотенце там на полке найдешь, и папин гель где-то был. Вещи Соня твои простирала, Сашка погладила с утра, — вручила я ему небольшую стопку, состоящую из рубашки, брюк и носок.
— Вот в чем прелесть восточных гаремов, — рассмеялся он. — Спасибо!
Но в голову ему все же прилетела подушка.
Пока загостившийся Ромео плескался уточкой в ванной, я готовила завтрак. Есть хотелось, хотя навыки у меня были никудышные. Косые бутерброды, кривые горки хлопьев по тарелкам, недосахаренный кофе, которая делала кофемашина (слава японскому концерну). Ну, вот, кажется, и всё. Можно подчевать мужчину, вышедшего из ванной комнаты практически в неглиже. Не, конечно, не в сорочке, придуманной ещё во Франции, а просто в брюках и расстёгнутой рубашке. Ну, кто ж так делает? Особенно после ночных поцелуев и недолгого щеголяния без рубашки перед душем. Что ж за напасть?
— Словно заново родился, — оповестил он, останавливаясь посреди кухни.
— Долго же ты в себя приходил, — отвела взгляд, разливая по чашкам кофе.
— Это был третий раз в жизни, когда я напился до такого состояния, — вздохнул он.
Поставила посуду с бодрящей жидкостью на стол, разворачиваюсь и тут же натыкаюсь на него. Дыхание снова перехватывает, пока мы пялимся друг на друга. Раз…два…три…надо что-то говорить. Но Князев берет ситуацию в свои руки, как настоящий мужчина. А разве они вообще так поступают?
Я отказываюсь зажата между ним и столом, пока его губы несмело касаются моих. Словно спрашивают разрешение. Дать-не дать? Я ведь сама затеяла эту игру, эмансипируя женщин на право инициативы в сексе. Спор? Да будь он трижды неладен. Делала это я точно не ради него. Мои руки проворно скользнули под его рубашку, пока попа оказалась на столешнице. Его касания были немного грубыми, нетерпеливым, словно он боялся передумать. Моё сердце рвалось в груди, губы болели от жадного поцелуя, который выпивал меня практически до капли, превращая моё тело в одно нервное окончание. Когда каждое прикосновение отдавалось в животе набатом пытающихся взорваться там бабочек. Нет…не их! Это в романтичной Лизе жили эти особи. Князев же вызвал совсем другую живность, которая готова была меня разорвать от каждого его смелого поцелуя, которые уже спускались к шее, проделывая себе путь к груди и…я делаю глубокий вдох. Запах папиного геля приводит моё сознание в порядок. Нельзя так, девочка! Почему? Потому что ты на папиной кухне, в папиной квартире, этот мужчина пахнет, как папа… Тяжело вздыхаю и со всего размаху бью Ванечке оплеуху. Если Олега тогда можно было остановить, то тут ситуация вышла из под контроля несколько секунд назад.
— Богатырева, ты охренела? — хватается он за щеку.
— Остыли, Ванечка! Нас ждёт завтрак, — а что ему ещё объяснять? Я девочка и не обязана! Пусть думает, что таракашки в голове зашевелились. Блин, это сколько же живности во мне оказывается. На целый зоопарк наберётся.
Ели молча. Так же молча распрощались. Обиделся. Я такими темпами могу спор проиграть. Нет, надо что-то предпринять. У меня всего два дня.
День шестой
Его бы я могла охарактеризовать, как затишье перед бурей. Почему? А потому что завтра бракосочетание Барышниковых. Невеста на нервах, в опасении того, что что-то может пойти не так. Жених на нервах тоже, так как уже устал, да и связывать себя по рукам и ногам ему не хочется. Но жизнь штука сложная.
Например, в случае с Князевым. Я отбила у него всякое желание общаться со мной. Дуется и обижается, как маленький. Нет, конечно, если бы меня в такой форме отшили, я бы, наверное, тоже так себя вела.
— Заходи сегодня в гости. Внеочередная попойка, — пригласил Олег, пока Семёнова пошла отмывать себя после танцев.
— Посмотрим. Мне для тебя ещё рыбалку выбивать.
— Один хрен поеду. Я с ней рядом все лето не выдержу. Кстати, Ваня до сих пор херачит грушу. Не видел его давно таким злым.
— Это все нервы! Если что, забегу после работы.
Хотя планы у меня были совсем сейчас другие.
Из тренажёрного зала продолжали доноситься звуки ударов. Видимо, решил выбить всю дурь из своей башки, или меня представлял. Хуже баб эти мужики. Хотя я тоже хороша. Пришлось перерабатывать целых полчаса, прежде, чем раскрасневшийся от физических нагрузок Князев не поплелся в душ.
Ваш выход, госпожа Богатырёва!
Как, однако, хорошо, что раздевалка не закрывалась. Я смогла тихо пробраться, пока он копался в шкафчике.
— Чего нужно, Богатырёва? — по фамилии, второй раз. Ох, степень обиды, кажется, на самой высокой отметке. Так себя сейчас ведут мальчики?
— Извиниться, — рука непроизвольно потянулась к его щеке, но он отшатнулся. Ну, ей богу, мальчик.
— И как ты это будешь делать?
— Ну, не знаю, — я стянула через голову майку, оставшись в спортивном топе. Не лучший вариант, конечно, для соблазнения мужика. Извините, кружево не комфортно к телу
