— Таисия Константиновна, — остановился он, поравнявшись со мной. — Вы ещё не уехали?
— Такси жду, — сухо ответила я.
Вот всё-то ему нужно! Дотошный. Люблю я на ветру мёрзнуть! Какое его дело вообще?
— Может быть, вас подвезти? — спросил Анатолий Сергеевич. — Я на машине. Не такая хорошая, какая была у вас, но зато не на трамвае.
Мне захотелось закатить глаза. Толик, ну что ж ты такой душный? Неужели непонятно, что после твоих мерзких предложений я с тобой в поле не сяду рядом?
— Спасибо, я уже вызвала такси, — ответила я, ничего не выражая ни лицом, ни голосом.
— Мне совсем не сложно будет это сделать, — настаивал неожиданно навязчивый мужик. — Даже приятно.
— У меня уже оплату списали с карты за поездку, — соврала я.
— Так отмените, деньги вам вернут.
— Там долго возвращают.
— Это в каком такси такое? Впервые слышу.
— Анатолий Сергеевич, — надоело мне играть в кошки-мышки. — Я дождусь такси. Машина уже почти подъехала, некрасиво заставлять человека ехать в такую даль, а потом отменять вызов.
Он окинул меня недоверчивым взглядом. Толя явно не тупой, и это единственное его достоинство. Но всё перевешивает его излишний напор и наглость.
— Уверены? Может, кофе хотите, Таисия Константиновна? Я знаю неплохую кофейню недалеко отсюда.
— Меня дома ждёт больной ребёнок, помните? — подняла я брови вверх. — Мне не до кофе.
— Понимаю… — разочарованно протянул мужчина. Взгляд его снова стал суровым и ледяным. Господин следователь не терпит отказов… — Тогда всего хорошего. И жду вашего решения завтра, до восьми вечера.
— Я с первого раза запомнила, — улыбнулась я ему максимально ядовито.
— Вот и хорошо, — ответил он мне такой же улыбкой. — Потому что если нет — то я дело разверну на полную мощь. И пока ещё у вас есть возможность что-то… изменить.
— До свидания, — кивнула я, желая поскорее завершить неприятный диалог.
— До свидания.
Мужчина наконец сдвинулся с места и пошёл в сторону машин, припаркованых у здания и припорошенных снегом. Я вздохнула с облегчением. Какой же неприятный тип! Такая энергетика у него… Она словно подавляет, вытягивает все силы. Вампир прямо, ментальный. Питается чужой энергией и горем… Чем хуже другим — тем веселее ему!
Анатолий сел в свою весьма убогую машину — моя уж точно лучше была! — и выехал с парковки. Но я слишком рано порадовалась, что его корыто исчезло за углом, гремя деталями.
Он вернулся.
Остановился возле крыльца. Почти возле меня. Стекло опустилось, и в окне снова появилось лицо следователя.
— Тая, садитесь в машину. Холодно ведь.
Захотелось скрипеть зубами от злости. Чёрт возьми, этот мужик от меня вообще сегодня отстанет или нет?
— Нет, спасибо, — процедила я сквозь зубы. — Пожалуйста, не утруждайте себя и не тратьте на меня своё время. Такси уже с минуты на минуту будет тут.
Анатолий недовольно крякнул.
— Ну, тогда бывайте! Я позвоню завтра. Адьос.
— Угу.
Он мне отсалютовал и уехал теперь окончательно. Я всё же закатила глаза — достал, ей-богу! Не до кофе сейчас, в самом деле, тем более — с душным Толей!
* * *
Когда такси наконец подъехало к СИЗО, я успела основательно продрогнуть. Дома поспешила поставить чайник, едва обняла дочь.
— Как ты себя чувствуешь, зайка? — спросила я ребёнка, погладив Ксюшу по волосам.
— Нормально, — пожала плечами Ксения.
— Температуры сегодня не было, — сказала Юля, которая чуть в стороне наблюдала за нашим общением. — Педиатр подобрал действенные препараты. Быстро начали действовать.
— Хоть одна хорошая новость за сегодня, — отозвалась я, горестно вздыхая.
Сестра смотрела на меня виновато. Вот что я увидела в её глазах утром — это была не грусть, а вина. И теперь я знаю, в чем именно она виновата передо мной. Но при ребёнке мы, конечно, не станем это обсуждать.
— Я пойду в тёплый душ, — сказала я, глядя на сестру. — А потом мы с тобой попьём чая в кухне. А Ксюша пока посмотрит мультики. Хорошо, малыш?
— Да, — кивнула она. — А принесёшь тогда мне те крекеры-рыбки?
— А вы обедали?
— Да, Юля мне наливала суп в тарелку с принцессами Диснея.
— Правда? — уточнила я у Юлии.
— Да, половину порции Ксюша съела, — ответила сестра.
— Ладно тогда, — согласилась я. — Юль, налей чай и принеси Ксюшке крекеры. Они в буфете. А я в душ, замёрзла очень.
— Не вопрос, — отозвалась Юля. — Иди, конечно. Вон как продрогла вся. Тебе бы пальто купить потеплее. Или пуховик… Он дешевле.
— Обязательно, — кивнула я. — Как денег раздобуду. А пока мне и так очень тепло!
В душе первым делом согрела ледяные ноги. Сапоги тоже оказались слишком тонкими для декабрьского мороза. Потом стала поливать себя сверху и минут через двадцать окончательно расслабилась и разомлела. Из душа выходила, завёрнутая в махровый халат и обутая в пушистые тапочки, и в гораздо более приподнятом настроении, если это вообще возможно, конечно, в моей ситуации.
Прошла мимо Ксюши, которая уплетала рыбок из солёного теста под очередной мультик, в кухню. Трескает печеньки — значит, болезнь отступает. И слава богу! Хоть за дочь душа болеть не будет теперь.
— Я тебе чай налила, — сказала мне Юля, когда я появилась рядом с ней, и кивнула на чашки за столом. — Садись.
Я приняла её предложение и уселась на стул, подогнув одну ногу под себя. Взяла чашку с чаем и отхлебнула. Тут же поморщилась — совсем не сладкий. А вот ощущение, как горячая жидкость идёт по моему пищеводу — просто божественно!
Протянула руку к сахарнице и придвинула её ближе к себе. Насыпала в свой чай две ложки сахара с горкой и принялась размешивать его в чашке, глядя на Юльку.
— Юль? — позвала я её.
— А? — ответила та и кинула на меня мимолетный взгляд зелёных глаз.
— Ничего не хочешь мне объяснить? — спросила я, вынимая из чашки ложку, и со стуком положила её на стол. — М?
— Сказал, да? — произнесла она, глядя на свои руки на столе. К чаю сама Юлия не притронулась — слишком сильно волновалась.
— О-о, — подняла я брови вверх. — Ты не представляешь, что он мне устроил… Как зверь напал на меня, чуть по своему столу не размазал!
— Блин… Прости… — виновато опустила она голову.
— Юля, мать вашу! — чуть не бросила я об пол чашку от злости. — Какого лешего?! Я ведь просила тебя НЕ ходить к нему!
— Знаю… — продолжала та говорить со своими коленями.
— Ты бы хоть рассказала сама честно, что не послушала меня и пошла, — песочила я её. — Сестра, называется! Я бы хоть подготовилась как-то морально, была бы готова к нападению, но я не ожидала от тебя подвоха и просто растерялась, когда оказалась чуть ли не лёжа на его письменном столе. Напирал и морально, и физически, медведь ещё… Видела, что я иду в лапы к медведю, причём дико злому медведю, и ничего не сказала! Просто в капкан меня толкнула!
Юлька скорбно молчала. Я понимала, что ей тоже нелегко было, Алекс её отверг, да ещё представляю, как грубо он это сделал, если и мне досталось прилично. Но уж я в гораздо более худшем положении оказалась, нежели она!
— Зачем ты к нему попёрлась? — злилась я. — Я думала, что он меня убьёт просто! С особой жестокостью.
— Не убил бы, — наконец увидела я напротив себя зелёные глаза сестры.
— Это откуда же такая уверенность, интересно мне знать?
— Он тебя любит.
Лю… Любит? Меня?
Невольно нахмурилась. Он неспособен на любовь. Алекса интересуют только его бизнес и деньги. А женщины при мне никогда у него не задерживались, кроме невнятного брака на полтора года.
Что вообще за бред?
— Я думаю, ты путаешь похоть с любовью, — ответила я не сразу. — И… пожалуйста, не говори глупости. Я уже просила тебя.
— Я не путаю, — сказала Юля. — Он только тобой бредит. И ничего он тебе не сделает. Он ждёт, что ты придёшь к нему.
Я опустила глаза. Я не хотела об этом говорить. Будто если я не стану произносить это вслух, то и проблема решится сама собой. И уж тем более я не желаю говорить о том, что после разговора со следователем я задумалась о том, что Алекс — единственный человек на свете, который может меня вытащить из этой непроглядной задницы… И я уже на грани, чтобы действительно пойти к Северову и попросить о помощи. Не ради Пашки, а ради Ксюши и себя. Я очень испугалась…
