Мэри Клер снова непонимающе уставилась на медсестру.
— Мама не любила сажать меня на колени. Она говорила, что я могу испачкать или помять ее платья.
— Твоя мама что, постоянно носила красивые платья? — спросила Шери.
Она испытывала неподдельную обиду за девочку и удивлялась, зачем жена Джонатана Тревиса решила завести ребенка, если не хотела с ним заниматься.
— Кажется, да.
— Ну, тогда все понятно. А у меня с собой нет ни одного красивого платья. Эти брюки и блузка — часть одежды медсестры. Так что можешь смело забираться ко мне на колени.
Мэри Клер не требовалось просить дважды. И вот уже она, удобно устроившись на коленях Шери, слушает, как та читает ей про лесного великана Пола Баньяна. Так продолжалось около часа, но потом Шери взглянула на часы: было уже около шести.
Видя, что медсестра собирается захлопнуть книгу, Мэри Клер умоляюще посмотрела на нее и попросила продолжать.
— Давай, я еще почитаю тебе перед сном? А сейчас, думаю, пора посмотреть, как там твой папа. Может быть, он проголодался. Я, во всяком случае, умираю от голода, — сказала она, снимая девочку с коленей и вставая.
— Вы так считаете? — недовольно протянула Мэри Клер, явно не испытывая желания встречаться с отцом.
— Я считаю, твой папа немного раздражен, но не из-за тебя, а из-за того, что не может видеть.
— Ну ладно, только сначала я приведу себя в порядок. А то у меня волосы растрепались.
— Ах ты моя умница! — похвалила ее Шери и сказала: — Не забудь заодно помыть руки, ладно?
Подходя к спальне Джонатана, Шери услышала внутри какой-то шум. Не постучавшись, она толкнула дверь и увидела, как ее подопечный пошатываясь выходит из ванной.
— Мистер Тре… Джон, что случилось? Как вы? — обеспокоенно спросила она, быстро подходя к нему.
— Со мной все в порядке. Я только уронил что-то.
Шери заметила, пока вела его к кровати, что у него мокрые руки.
— Я принесу полотенце.
Она вошла в ванную и внимательно осмотрелась. Очевидно, Джонатан пытался помыть руки и, когда потянулся за полотенцем, свалил со стеклянной полки туалетные принадлежности. К счастью, ничего не разбилось.
Шери быстро собрала упавшие вещи и вернулась в спальню.
— Вот полотенце, — сказала она и вложила его ему в руки.
Джонатан стиснул полотенце, а затем, прежде чем медсестра смогла помешать ему, швырнул его на пол.
— Все к черту! Ну почему это случилось именно со мной? Мне не нужно было приезжать сюда. Следовало остаться в Аделаиде, и тогда ничего бы этого не произошло.
— Джон! Ну что вы с собой делаете? — воскликнула Шери.
Отчаяние в голосе Джонатана больно резануло ей по сердцу, и она, чтобы утешить его, положила руку ему на плечи.
Шери почувствовала, как от прикосновения к его телу теплая пульсирующая волна прошла по ее руке. Она пересилила себя и отбросила старые обиды. Джонатан нуждался в утешении, и надо было помочь ему хотя бы ради Мэри Клер.
— Папа? Что случилось?
Полный тревоги детский голосок нарушил тишину, и Шери, обернувшись, увидела бледное испуганное лицо девочки.
— Твой папа случайно уронил туалетные принадлежности в ванной, — быстро ответила Шери, опасаясь, как бы Джонатан, находящийся в плохом расположении духа, вновь не обидел девочку.
— Он что-нибудь разбил? Мама всегда расстраивалась, когда что-нибудь роняла и разбивала.
Шери почувствовала, как плечи Джонатана шевельнулись — это он глубоко вздохнул, но не произнес ни слова. Она же отважно продолжила разговор.
— Ничего не разбилось. Послушай, Мэри Клер, ужин почти готов, и мне понадобится твоя помощь, чтобы накрыть на стол, — сказала Шери, считая, что им лучше уйти и оставить Джонатана на время одного.
— Папа, а ты будешь с нами ужинать?
Он снова вздохнул, прежде чем ответить.
— Я — нет.
— Но вам тоже следует поесть, — мягко настаивала Шери. — Я принесу еду сюда.
— Ну ладно, — нехотя согласился Джонатан.
— Пошли, пошли, Мэри Клер, — торопливо зашептала Шери, опасаясь, как бы он не передумал. — Ты поможешь мне поставить блюда на поднос для твоего папы.
Когда они спускались по лестнице в кухню, девочка всхлипнула и прошептала:
— Мне так хочется, чтобы папа поскорее выздоровел…
— Папа действительно поправится и снова будет видеть? — спросила Мэри Клер, ставя на стол соль и перец.
— Конечно, — ответила Шери.
Она разрезала куриные грудки на маленькие кусочки, достала из холодильника салат и разложила на три тарелки.
— Садись за стол, — сказала с улыбкой Шери и поставила одну тарелку перед девочкой. — Ты ешь, а я отнесу поднос твоему отцу.
— Можно мне молока?
— Я вернусь и тогда налью нам с тобой по стакану.
Шери быстро поднялась по лестнице, остановилась перед комнатой Джонатана и, держа поднос одной рукой, другой постучала, а потом вошла.
— Я принесла вам ужин, — сказала она, подходя к кровати. — Это куриная грудка. Я ее нарезала для вас на небольшие кусочки.
— Я совсем не голоден.
— Но вы не ели с тех пор, как мы здесь. Я думаю, вы боитесь…
— Боюсь? Чего?
Шери улыбнулась. Ни один мужчина не любит, когда говорят, что он чего-то боится.
— Мы привыкли к тому, что обычно видим, что едим, — сказала она спокойно, ставя поднос ему на колени. — Уверена, что вы не хотите есть в присутствии меня и Мэри Клер, так как опасаетесь, что пронесете вилку мимо рта или зальете молоком подбородок.
Джонатан промолчал, но выражение его лица подсказывало, что медсестра была права.
— Но вы вполне можете справиться с едой и сами. Представьте, что тарелка — это циферблат часов. Между цифрами двенадцать и четыре находится курица, между цифрами четыре и восемь — брокколи, а между цифрами восемь и двенадцать — салат… С молоком сложнее, но я наполнила стакан лишь наполовину. Он стоит на подносе там, где на часах цифра один, справа от тарелки. Если захотите воспользоваться вилкой, то должны будете найти ее сами, — добавила Шери не без ехидства. — И последнее. Вот салфетка.
Она вложила салфетку ему в правую руку.
— Приятного аппетита!
Джонатан слушал удаляющиеся шаги Шери и корил себя за то, что вел себя по отношению к ней и к Мэри Клер как последний мужлан. Правда, сейчас он не знал, сердиться ему или улыбнуться тому, как поставила его на место эта медсестра.
Внезапно Джонатан почувствовал, что действительно голоден, и урчащий живот стал лучшим подтверждением этому. Шери была права. Права во всем. Он боялся выглядеть смешным, ибо еще в больнице понял, что еда для него отныне станет непростым испытанием.
