Готовить обед, когда она даже не уверена, что сумеет встать. Похоже, придется всю ночь пролежать в траве. И если учесть, что она совершенно разбита, подобная перспектива вовсе не так уж плоха. Трава шелковистая и мягкая. Приятно пахнет. В общем, довольно удобно.
— Прошу прощения, — произнес приветливый, жизнерадостный голос.
Мими вздрогнула. Очередной зевака. Любитель поглазеть. Их здесь было видимо-невидимо. По кварталу живо разнесся слух, что во дворе у Гибсона что-то вроде циркового представления: девушка тренируется на пожарного.
Не прощу! — мрачно подумала Мими в ответ на неизменную фразу.
— Мими, я подумала, что если…
Мими открыла глаза. В лучах заходящего солнца она увидела склонившееся над ней женское лицо. В воздухе почувствовался прямо-таки сказочный аромат. Цыпленок в винном соусе, сомнений быть не могло.
— Это вы, миссис Макгилликьюди, — проговорила Мими, тщетно силясь подняться. Наконец она совладала со своим разбитым, ноющим телом, однако выпрямиться ей так и не удалось. — Как дела?
— Превосходно. И все благодаря тебе.
— Хотите забрать лестницу?
— Нет, я пришла поблагодарить тебя за совет.
— Разве я дала вам совет?
— Да, ты сказала, что со временем мы переосмысливаем наши проблемы и начинаем смотреть на них иначе.
— Ах да, кажется, припоминаю, — все внимание Мими было приковано к завернутой в фольгу кастрюле, которую миссис Макгилликьюди держала с помощью двух прихваток.
— И вот после того, как ты ушла, я подождала десять минут, перезвонила сыну и извинилась. Оказалось, он сам собирался просить прощения. Мы поговорили, и теперь все у нас в порядке.
— Я так рада, миссис Макгилликьюди. — На миг Мими забыла о том, как сильно проголодалась, но исходивший от кастрюли запах вновь вернул ее к действительности.
— Так вот, я смотрела, как ты тренируешься с Гибсоном, и хотя считаю, что пожарный — не женская работа, я высоко ценю дружбу. И хочу, чтобы мы были друзьями.
— Это было бы замечательно, миссис Макгилликьюди.
— Вот я и запекла для тебя цыпленка, — с гордостью сообщила та. — Цыпленок в винном соусе, а на десерт морковь с сахаром и яблочный пирог. Вы ведь оба, наверное, уже на ногах не стоите. Держи цыпленка. Осторожно, не обожгись. Пойду принесу морковь и пирог.
Мими протянула руки… но вдруг передумала.
— Миссис Макгилликьюди, я не смогу это принять.
Такой ответ озадачил и обидел соседку.
— Но, Мими, я же от всей души!
— Я правда считаю вас своим другом. Даже если бы вы не принесли мне цыпленка, это бы ничего не изменило. Но я не могу его взять.
Объяснив, в чем дело, Мими медленно побрела к дверям, не видя, как лукаво улыбается миссис Макгилликьюди.
Гибсон сидел в своем любимом кресле. По тому, как он был напряжен, Мими поняла, что он мучается от боли. На мгновение сердце ее дрогнуло.
— Миссис Макгилликьюди предложила вам свой обед? — спросил он, не отрывая глаз от газеты.
— Да, но я сказала, что буду готовить сама, — невозмутимо ответила Мими. — Я объяснила, что это входит в мою подготовку.
Он поднял глаза.
— Вы отказались?
Мими показала пустые руки.
— Надо бы обыскать вас, а то вдруг вы припрятали бифштекс под рубашкой?
— Я вас умоляю! Я же собираюсь работать в пожарной части.
— Ладно, простите, что сомневался в вас. Просто… было бы так легко и соблазнительно принять ее помощь. Вы заслуживаете уважения.
— Благодарю.
— Однако теперь вам пора на кухню.
— Позже. Я вся в песке, — она подняла руку, предупреждая его возражения. — Во французской кухне есть одно блюдо: улитки, запеченные прямо в своих раковинах, с песком, в чесночном соусе. Если вы такого не хотите, придется подождать, пока я приму душ.
— Хорошо, можете принять душ, — проворчал Гибсон. — Но после этого я хочу пообедать. Да, Мими, достаньте, пожалуйста, банку пива из холодильника.
— Почему вы не примете таблетку?
— Мне нужно лишь немного облегчить боль. Я ведь не хочу уснуть и пропустить пир.
Она подала ему пиво и отправилась в ванную. Горячая вода помогла снять напряжение. Мими отрезала единственный уцелевший ноготь.
— Вот что происходит, когда забываешь про защитный крем, — воскликнула она, увидев в зеркале свое лицо. Кожа стала красной, как у рака.
Ее любимая помада совсем не подходила к такому цвету лица, так что пришлось обойтись без макияжа.
Еще вчера одна лишь мысль о том, что придется забыть о косметике и что ее лицо будет пылать от загара, привела бы ее в ужас. Теперь же Мими лишь пожала плечами. Если сейчас обычный для нее ухоженный вид стал недостижимым, она это переживет. Забавно, но ее это нисколько не волновало.
Ее собственные вещи были разорваны и перепачканы — словом, пришли в полную негодность, поэтому она порылась в шкафу и отыскала мягкую джинсовую рубашку. К ее радости, там не обнаружилось ни чулок, ни комбинаций, ни кружевного белья — в общем, никаких следов женского присутствия.
— Мне-то какое дело, — пожурила она себя.
Облачившись в джинсы Гибсона, Мими закатала штанины и подпоясалась шарфом с леопардовым рисунком, до этого украшавшим ее сумочку. Придется заглянуть домой перед работой, чтобы забрать униформу.
— Я иду готовить, — объявила она, спускаясь вниз.
— Знаете, я тут подумал насчет обеда, — сказал Гибсон. — Может, нам и вправду позвонить Сэму и заказать пиццу? Это же ваш первый день тренировок. Пожалуй, я был слишком резок.
— Ни в коем случае, я все сделаю сама, — твердо прозвучал ответ.
— У них хорошая пицца.
— Но ведь когда пожарные придут обедать, мне нельзя будет их подвести. Я должна научиться справляться с трудностями.
— Вами можно гордиться. — Он отложил газету.
— Спасибо, пойду на кухню.
— Я в вас не верил, но, как видно, ошибался.
— Конечно, ошибались. Увидите, какая я сильная и находчивая.
— Простите, что сомневался. — И он вновь уткнулся в спортивный раздел своей газеты.
Войдя на кухню, Мими достала из шкафа сковородку. Зажгла газ. Открыла холодильник и снова захлопнула дверцу.
— Можно включить радио? — крикнула она.
— Конечно, — дружелюбно отозвался Гибсон.
Мими настроила приемник на радиостанцию, игравшую тяжелый рок, и включила погромче.
А затем тихонько открыла дверь черного хода, жадно ловя смешанный запах курицы, соуса, моркови и яблочного пирога, доносившийся с крыльца…
Гибсону обед пришелся по вкусу.
— Завтра повторим все сначала, — сказал он, вытирая губы салфеткой. — Надо будет научить вас поднимать тяжести. Есть некоторые хитрости, которые необходимо знать. Вы вполне сможете поднять взрослого человека весом сто семьдесят пять фунтов и бегом вынести его на плечах из огня.
