— Я думал, вы сегодня больше не придете, — такими словами встретил ее Гибсон.
— А вы, похоже, соскучились без меня?
— Не стоит тешить себя надеждой. Просто я рассчитывал перед сном перекусить. Пирог миссис Макгилликьюди я съел около восьми.
— Гибсон, простите, что так вышло с обедом.
— За меня не беспокойтесь. Еда была превосходная. Если кто и в проигрыше, так это вы: путь в обход трудностей — отнюдь не кратчайший.
— Я уже валилась с ног. Это был предел.
— Возможно. Но достичь предела — еще не самое плохое. Гораздо хуже, когда вы обманываете себя, утверждая, что для вас нет ничего невозможного.
— А какова граница ваших возможностей?
— Разве вы не знаете? У меня ее нет.
Глаза Гибсона искрились озорством, однако от девушки не укрылось и другое. Интонация его голоса оказалась красноречивее слов: он скучал по ней. Эти восемь часов без нее оказались для него пределом возможного.
Мими с трудом сдержала улыбку.
— Что вы мне принесли? — спросил Гибсон.
— Вам следует быть повежливее, если хотите получить еду.
— Хорошо. Скажите, пожалуйста, что вы принесли.
Она вынула бумажный пакет.
— Это гордость Бориса — печенье с карамелью и шоколадом.
— Божественно.
— Именно, — подтвердила она, направляясь на кухню.
— Но почему вы так задержались?
— Ревнуете?
— Вот еще.
— Вы такой смешной, когда пытаетесь скрыть свои чувства. — Мими появилась с двумя стаканами молока и горкой печенья на подносе. Она наклонилась, чтобы поставить все это на стол, и поясницу пронзила острая боль.
— Устали? Выдался нелегкий день? — он поднял брови.
— Да. Тяжелый день и тяжелая ночь, — призналась она, откинувшись на спинку дивана. Как только ей удалось уютно устроиться на диване и ее ноющее тело слегка расслабилось, девушка поняла, что теперь вряд ли ей удастся подняться. И уж тем более сесть за руль. — У меня восьмичасовой рабочий день. Но сегодня было не так много работы, правда, пришлось принять заказ с молочной фермы. А потом я поехала к бабушке и накормила всех ее котов. У меня была бессонница, вот я и решила…
— Скучали по мне?
— Не говорите глупости.
Он лениво улыбнулся.
— Нет, серьезно, я ни капельки не скучала, — запротестовала Мими. — Просто… Просто не могла уснуть, и все.
Он протянул ей одну из склянок с лекарством.
— Не хотите?
— Только этого не хватало! К ним так быстро привыкаешь.
— Значит, вы меня понимаете.
Она закрыла глаза.
— Однако я бы не отказалась чего-нибудь выпить. Может быть, пива? Хотя вообще-то я его не люблю. Борис говорит, водка хорошо помогает, но это уж точно не для меня.
— К тому же поздновато уже пить спиртное, — заметил Гибсон. — Может, сделать массаж?
Она испепелила его взглядом.
— Я же просто предложил. Кроме того, у меня только одна здоровая рука, так что хороший массаж вряд ли получится.
— Я не просила вас…
— И уж, конечно, в моем теперешнем состоянии мне никак не удастся воспользоваться ситуацией, хотя раньше я бы именно так и поступил.
— Вам вовсе незачем рассказывать о своих победах, — резко оборвала она.
— Я не собирался вдаваться в подробности. Но, даже окажись вы со мной в постели, на тех чистых простынках, которые вы вчера постелили, я бы к вам не притронулся. Просто не смог бы. Да и вы, похоже, вряд ли сумеете воспользоваться этим.
Мими резко поднялась.
— Лучше мне уйти. Не по душе мне этот разговор.
— Почему? Думаете, я пытаюсь вас соблазнить? Было бы совсем не плохо.
— Я считаю, что, пока люди не решили соединить свои жизни, они не должны заниматься любовью.
— Вы меня удивляете.
— А что здесь такого? Если женщина следит за своей внешностью и стремится быть привлекательной, это еще не означает, что она готова прыгнуть в постель к первому встречному!
— Ничего подобного. Я вовсе не прошу вас прыгать. Сомневаюсь, что кто-то из нас сейчас на это способен. Но я наверняка не первый, кто предлагает вам такое.
В ответ она промолчала.
— Простите, если делаю это неловко, но я предлагаю вам переночевать сегодня у меня.
— У нас будут неприятности, — она покачала головой.
— У меня только одна здоровая рука, да и та левая. Я не могу ходить, а вы уже еле двигаетесь. Не представляю, какие еще могут быть неприятности. Мими, я беспомощнее младенца. И мне… мне одиноко.
Слова повисли в воздухе.
— Я еще ни разу никому такого не говорил, — удивленно, словно оправдываясь, добавил он.
— Вы не похожи на человека, который будет так откровенен с малознакомой девушкой.
— Но, Мими, я подумал, что и вам тоже немного одиноко.
— У меня слишком много дел, чтобы задумываться об этом, — строго сказала она. — Я работаю, забочусь о своей бабушке, а теперь вот и о вас.
— Да, вы занятой человек, — согласился он. — Но неужели вам никогда не бывает хоть немного одиноко?
Он понял, что задел ее за живое.
— Ну, разве что иногда, — уступила Мими. — Совсем чуть-чуть.
— Тогда давайте хотя бы сегодня побудем вместе, как два одиноких человека. Если бы нам нужна была только постель, незачем было бы плестись в спальню.
Она погрозила ему пальцем.
— Даже не пытайтесь поцеловать меня.
— Я целую женщин, только когда они сами этого хотят.
— И не смейте… вы понимаете, что я имею в виду.
— По-вашему, я в состоянии это сделать? Хватит одной пощечины, чтобы справиться со мной.
— Так и быть. Согласна, но лишь потому, что просто не в состоянии сесть за руль.
— Знаете, это удивительно, как у вас получается сделать так, что человек сразу чувствует себя лучше.
— Я стараюсь, — произнесла она в ответ.
— Считаю до трех и встаем?
— Давайте.
— Раз, два, три.
Оба не двинулись с места.
— Без помощи мне не обойтись, — заявила Мими.
— Мне тоже, — он протянул ей левую руку. — Мы просто поможем друг другу подняться. Ваша невинность не пострадает.
Он крепко сжал ее руку в своей. Даже сейчас, в таком беспомощном состоянии, в нем чувствовался мужчина, на которого может положиться женщина.
— У нас, пожарных, есть присказка.
— Какая?
— Раз, два, три — взяли!
Он рывком заставил ее подняться с мягких пуховых подушек.
Мими едва не очутилась у него на коленях, но успела отступить. Обменявшись взглядами, оба посмотрели на свои соединенные руки.
— Не надейтесь, что любое прикосновение — путь к греху, — заметил Гибсон.
— Ну, ладно, — проговорила Мими. — Теперь бы нам добраться до спальни.
