— Посмотри на меня! — приставала она к сонной Насте. — Что во мне изменилось?
— Да вроде ничего, — зевнула Настя, не понимая возбуждения подруги. — Что-нибудь случилось? Глаза у тебя какие-то странные, горят, как у кошки.
— Все? — настойчиво допытывалась Дорис, ощупывая свое худенькое тело.
— Вроде… — неуверенно протянула Настя.
— Эх ты, не догадалась! — разочарованно выдохнула немка. — Я стала женщиной!
— Ой! — Настя присела на край кровати. — А кто он?
— Тсс… — Дорис приложила палец к губам. — Мистер Томас, наш преподаватель.
— Ты что? Не может быть!
— Может!
— Его же теперь выгонят.
— Нет, — упрямо замотала головой девушка. — Я сама его соблазнила.
— Как это?
— Помнишь, он оставлял меня после уроков? С этого и началось.
— Но… но у него есть жена.
— Он с ней разведется! — твердо заявила Дорис.
— Он тебе так сказал? — удивилась Настя.
— Нет, но он говорил, что они живут поврозь. Да ну ее! — Девушка беззаботно махнула рукой. — Ты не о том спрашиваешь. Я думала… — Дорис закатила глаза: —…что это будет ужасно больно.
— А оказалось?
— Это потрясающе, балдежно! Неужели я совершенно не изменилась? — Она недоверчиво покачала голыми бедрами.
Настя изо всех сил таращила сонные глаза.
— Вроде нет, но, может, живот стал больше.
— Ты что? — дотрагиваясь до плоского живота, испугалась немка. — Я сразу приняла таблетки.
— До или после? — поинтересовалась Настя.
— А когда надо?
— Наверное, во время, — неуверенно произнесла Настя.
— Это же неудобно. И запивать нечем. Я таблетки без воды глотать не умею, всегда давлюсь. Представляешь, картинка!
Девушки расхохотались.
— Послушай, ты книжку о контрацептивах читала? — спросила Настя.
— Ты еще о безопасном сексе спроси, — обиделась Дорис и, вспоминая удовольствие, закатила глаза. — Ну просто кайф! Очень советую попробоваться.
— С кем? — Окончательно проснувшись, Настя с некоторой завистью поглядывала на подругу.
— Кстати, этот парень, с отделения живописи, к тебе присматривается.
— Да ну, — отмахнулась Настя. — Он мне вовсе не нравится.
— Подумаешь, нравится не нравится, а попробовать можно!
— Я сначала должна полюбить. Не хочу просто так.
— Ты права, — согласилась Дорис. — С мальчишками нечего связываться. Лучше — мужчина с опытом. Пусть даже зануда. — Сделав вид, что надвигает на нос очки, она изобразила своего любовника. — В таких делах занудство не мешает, — съехидничала Дорис. — Даже наоборот, пикантно!
— Я бы взрослого стала стесняться, — призналась Настя. — Вот моя подружка в Москве, Алена, за старика замуж вышла. Ему где-то лет… пятьдесят.
— Да, очень старый, даже моему папе сорок.
— У него такой живот… Я вот все время думала, ведь живот, наверное, мешает, когда любовью занимаешься?
— Не знаю, Томас очень худой. У него нет живота. Я боялась… как это… ну, Он туда залезет. — Нагнувшись Дорис пыталась заглянуть в собственное нутро.
— А какой Он?
— Кто? — увлекшись изучением своего тела, не поняла немка.
— Ну кто-кто?
— А… я не знаю, не видела. Это ведь в машине было. — Но, подумав, припомнила. — Все время разный, то живой и твердый, то как рыба.
— Фу, — поморщилась Настя, снова укладываясь в постель. — Ведь рыба скользкая. По-моему, женское тело красивее. Женщина — само совершенство. В ней все гармонично. Вот возьми свою грудь…
— Возьми лучше свою, она у тебя больше и круглее, — с завистью произнесла Дорис.
— Неважно, она же не напоминает скользкую рыбу.
— Да, — согласилась подружка, дотронувшись до своего темного соска, который сразу стал тугим, как пуговичка. — Ой, Настя, посмотри, что это с ним?
— Не знаю…
— Дай-ка, твою потрогаю… — Дорис залезла к Насте в кровать и приподняла ей коротенькую ночную сорочку. — Хочешь, я покажу тебе, как у нас было? — И дотронувшись пальцем до клитора подружки, Дорис с любопытством спросила: — Чувствуешь что-нибудь?
— Нет, — краснея, Настя замотала головой.
— Ой, Анастаси, ты такая красивая. — Распущенные рыжие волосы Насти щекотали голое тело немки. Она возбужденно вздрагивала. — Хочешь, попробуй сама. — И Дорис показала еще раз.
— Зачем?
— Не знаю, после этого — такое желание к кому-нибудь прижаться… и уже совсем не кажется, что он скользкий, как рыба.
Настя тонкими пальчиками раздвинула свои рыжие завитки ниже живота и несколько раз провела по лобку.
— Ничего не чувствую, — вздохнула она.
— Значит, ты еще не созрела.
— Давай спать, — предложила Настя.
Дорис, покинув постель подружки, заснула, полная впечатлений.
А Настя долго еще ворочалась после рассказов Дорис, представляя своего первого возлюбленного.
Прилетевший в Венецию Игорь остановился в одном из лучших отелей города. Так ему посоветовала Симона.
— Не престижно, когда преуспевающий художник экономит на жилье, — твердо заявила она. — Назавтра я тебе устроила встречу с прессой, а послезавтра мы организуем небольшой коктейль, — бойко звучал ее голос в телефонной трубке.
Игорь выдержал паузу.
— Алло. Что ты молчишь?
— Ты нашла спонсора, чтобы оплачивать мои счета? — в шутку поинтересовался Игорь.
— Не беспокойся, пока я твой министр финансов, все калькулируется, — бодро отозвалась Симона и, сообщив, когда приезжает, повесила трубку.
Игорь полностью доверял девушке. Она была единственная, кто имел прямую выгоду от его славы.
— А за славу нужно платить, — учила его француженка. — Ты ведь хочешь обойти конкурентов? Это правило любого бизнеса.
Она сумела организовать так, что его «Златовласка» и другие картины были выставлены в международном павильоне, а не в национальном, где представлялись произведения российских живописцев, среди которых, конечно, лидировал «Седой». Приобретя определенную известность после выставки в Германии, Игорь встречал его пару раз на презентациях в Москве. «Седого» всегда сопровождала толпа поклонников и несколько головорезов, подобных тому, кто угрожал Игорю в Касселе. Делая вид, что молодой художник для него слишком мелкая сошка, «Седой» бросал в его сторону изучающие взгляды. Но Игорь не обращал на соперника никакого внимания.
Тенгиз беспокоился за друга:
— Хочешь, я поищу способ потолковать с ним, — часто предлагал он.
— О чем? — возмущался Игорь.
— Но ведь другие художники как-то с ним договариваются.
