расстёгнутом пальто, Слава даже холода не испытывал, настолько его колотило от ярости. Он, конечно, понимал, что к таким, как он, относятся, как к дорогим игрушкам, но никогда и подумать не мог, чтобы кто-то вот так взял и передал его другому. Просто ради какой-нибудь ссаной сделки.
Слава пошарил по карманам, надеясь, что там хотя бы остались сигареты.
Хоть в этом повезло.
Он задымил, вдыхая глубоко, и немного успокаиваясь.
В конце концов, что такого произошло? Ничего особенного. Ну да, его решил подложить другому мужчина, с которым он прожил долгое время и к которому, несмотря на все недостатки, успел привязаться. Да, теперь хрена с два он к нему вернётся. И да, будет меньше роскоши вокруг. Теперь, скорее всего, уже навсегда, потому что Славе в этом году исполнилось двадцать семь лет, и на юношу он уже давно не похож. Но и это не проблема. Потому что теперь уж в его жизни всё стабильно. Галерея известна и приносит доход. На съёмки его с удовольствием берут. Он вполне проживёт и без Жени с его сомнительными достоинствами.
И всё же на сердце было как-то гадко. Это же ведь надо было дойти до такого. Собственный любовник одалживает его ради выгоды.
Рядом захрустел снег, и Слава обернулся на звук.
Игорь замялся в паре шагов от него, пряча руки в карманах пальто и поглядывая пристально и даже как-то гневно.
Слава скривился, отправляя сигарету в полёт, оторвал зад от перил и расправил плечи, намекая: если что, он вломит.
— Ну? — поторопил Слава низким голосом. — Чего тебе?
Игорь скривился куда-то в сторону, но потом всё же посмотрел в глаза.
— Ты не узнал меня?
— С хуя ли? — выплюнул Слава.
— Мы учились… в одной школе…
— Да ну, блять. И чё?
Игорь замолчал, поглядывая из-за тёмных ресниц, на которые то и дело садились белые снежинки, и в голове Славы задребезжало узнавание. Без очков в школе он видел Игоря всего пару раз. Во время того, как его лупил по щекам Борян.
Собственное детство замелькало перед глазами картинами, словно из прошлой жизни. А давно ли он звонил маме?..
Слава усмехнулся зло.
— Игорюша, блять. — Он выгнул грудь и шагнул на Игоря, зло сверкая глазами. Тот вздрогнул на автомате, но с места не сошёл. И всё же Слава не отказал себе в удовольствии, выплюнул: — Как был ссыклом, так и остался.
В глазах Игоря на миг отразились застаревшие боль и унижение, но затем исчезли бесследно. Он посмотрел на Славу спокойно, словно удав. Они так и стояли грудью к груди.
— Знаешь… Я был влюблён в тебя. Тогда, — выпалил он, не опуская глаз. — И ненавидел. Я все эти десять лет мечтал, что отомщу тебе.
— Ну и? — усмехнулся Слава. — Отомстил? Граф Монте-Кристо.
Под светом фонаря было видно, как Игорь покраснел.
— Я хотел, — сказал он, нахмурив брови. — Хотел унизить тебя.
— У тебя получилось. — Славик оскалился весело, но улыбка тут же сошла с его лица. Игорь ведь, по сути, имел на это право. В этой истории злодеем был не он. Злодеем был сам Славик.
Он вспомнил, какое сладкое удовольствие получал от издевательств над Игорем, какой медовой, почти осязаемой была власть над ним, и как трудно было от неё отказаться. Он и не думал тогда, насколько плохо было объекту его маленькой, грязной страсти.
Славик отступил на полшага, глядя куда-то в снег. На то, чтобы проглотить свою гордость, ушло несколько долгих мгновений.
— Прости за то, — сказал он, глядя Игорю в глаза. — Это было гадко и подло. Но ты можешь утешаться тем, что ты всего добился честным путём, а я…
Игорь внезапно впился в его губы. Он неловко и мокро целовал Славика, туго сжимая его в своих объятиях, а Славик лишь смотрел на щетину на его щеках, слабо понимая, что происходит.
— Это всё неважно, — зашептал Игорь ему в воротник, оторвавшись от губ. — Я всё ещё хочу тебя… Если ты, если… Хочешь, я буду вместо Жени? Я могу, у меня куда больше денег, чем у него…
Слава закатил глаза.
— Лучше потрать их на психотерапевта, а не на меня.
Руки на его талии сжались крепче.
— Слава…
— Отпусти.
— Слава, пожалуйста.
— Отпусти, пока не врезал.
Игорь расцепился и посмотрел на него снизу вверх скорбными чёрными глазами.
— Я серьёзно, — сказал ему Слава. — Пора уже тебе отпустить этот твой… стокгольмский синдром.
— Может, ты и прав… — шепнул Игорь, опуская взгляд в землю. Туда, где всё было белым-бело от свежего снега.
— Прости меня… — повторил Слава ещё раз срывающимся отчего-то голосом, а затем пошёл быстрым шагом прочь.
Уже сидя в машине, Слава смял пачку сигарет и выбросил её в подстаканник. Хватит с него на этот месяц.
Он лениво барабанил по рулю и смотрел то в потолок, то в лобовое стекло, не совсем понимая, что происходит снаружи.
День, который так хорошо начинался, закончился полнейшим трэшем. Сначала Женя решил подложить его под другого мужика, потом этот другой мужик оказался его одноклассником, которого он вовсю щемил, теша свои извращённые подростковые фетиши… а потом ещё и оказалось, что Игорь был в него влюблён…
Слава сжал пальцами переносицу и тяжело вздохнул. Не то чтобы он когда-то убегал от своего прошлого, но и не думал, что прегрешения юности могут вот так вот взять и огорошить, вернуться избитым, злосчастным бумерангом тогда, когда о них уже и вспоминаешь с трудом.
Он завёл машину и выехал с парковки под снег. Хотелось просто покататься по городу, что Слава и сделал, включив рандомное радио.
Он истратил почти весь бак, газуя там, где можно и где нельзя, пытаясь разворачиваться на ручнике и вытворяя ещё множество глупостей на полупустых дорогах.
А потом понял, что с этим грузом мыслей ему не справиться в одиночку. Вот только позвонить было некому. Все его сердечные друзья остались в родном городе. Ирка в Питере выходила замуж. Да и поздно уже было для того, чтобы будить глубоко-семейных людей своим звонком. У них есть проблемы и поважнее, чем изгрызенная унижением и чувством собственной несостоятельности душа Славика. А теперь к списку добавилось ещё и одиночество.
Слава остановился в неположенном месте, думая о том, что получил он в своей жизни всё, чего хотел. И деньги, и карьеру, и некоторую даже известность в узких кругах, и творческое развитие, а вот близких друзей после переезда так и не нашёл. Лишь мотыльков,
