Тот факт, что отношения этой пары беспокоят ее, был осознан секунду спустя, и почти сразу же Элизабет его отвергла. Какая ерунда! То, с кем он связан, — не ее дело. Не ее! Он мог бы переспать хоть с половиной женщин страны и, вероятно, сделал это, если верить намекам Патрика.
— Элизабет! — До нее внезапно дошло, что разговоры стихли и все смотрят на нее.
— Извините. — Она быстро улыбнулась. Филипп уже дважды поглядывал на нее с неодобрением и теперь снова нахмурился. — Боюсь, что я замечталась.
— Мирей спрашивает, в чем заключается ваша работа, — мягко напомнила Луиза. — Она некоторое время провела в Штатах и думает, что вы хорошо приспособились к тамошней жизни.
— Я получаю большое удовлетворение от своей работы. — Элизабет сказала это, обращаясь прямо к молодой француженке как раз в тот момент, когда горничные прибыли с тележкой, где были напитки и колотый лед, и общее внимание переместилось на них. — Хотя моя работа весьма изнурительна. Я телекомментатор.
— Да, я могу представить это. — Мирей задумчиво скосила зеленые глаза. — У вас есть дружок? В Америке?
— У меня есть друзья-мужчины, но эта дружба не носит интимного характера. — Она знала, что не это ожидала услышать рыжая красотка, которая то и дело поглядывала на Филиппа, даже когда задавала вопросы не ему.
Тонко очерченные брови удивленно приподнялись.
— Значит, вы… как это сказать? свободны от привязанностей?
Она упряма, подумала мрачно Элизабет, стараясь сохранить улыбку. Шкура толстая, как у носорога, хотя и очень красивого носорога.
— Хмм… — Не вставая со стула, Мирей слегка подалась вперед — Филипп в это время помогал разливать напитки, — а затем откинулась назад, закинув ногу на ногу. Ее глаза еще более сузились. — Как долго вы намереваетесь гостить здесь, у своих новых родственников?
Заданный кем-нибудь еще этот вопрос прозвучал бы вполне невинно и совершенно законно, но в устах Мирей он был ясным намеком на то, что Элизабет злоупотребляет гостеприимством хозяев. На секунду завуалированное хамство лишило Элизабет дара речи, но опыт, полученный в школе жизни за последние годы, быстро пришел к ней на помощь: она холодно улыбнулась и, небрежно пожав плечами, сказала:
— Не имею понятия, Мирей. Там видно будет.
Она отвернулась, давая понять, что «деликатный» разговор окончен и, как только сделала это, обнаружила, что Филипп мрачно смотрит на них обеих, хотя решить, кем именно он недоволен, было трудно.
— Мирей! — Он передал рыжеволосой стакан с напитком — смесью бренди и шипучего вина, и Элизабет заметила, ощутив легкий укол в сердце, что ему не пришлось спрашивать, что именно эта девица предпочитает. — Элизабет, что вы хотите? — Когда Филипп повернулся, чтобы предложить ей свои услуги, она посмотрела мимо него, на горничную, находившуюся рядом. Приступ внезапного гнева, абсолютно неуместный в данных обстоятельствах, сделал ее совершенно безрассудной.
— Милая, налейте мне, пожалуйста, стакан сухого белого вина. — Улыбка, которую она подарила молодой девушке, была лучшей находкой в той пьесе, что сейчас разыгрывалась. Все было так, как она думала. В точности так. Филипп из тех мужчин, кто наслаждается флиртом, любит женщин, и это прекрасно! В самом деле, прекрасно, упрямо убеждала она себя. Ей нет до этого никакого дела. Абсолютно никакого!
— Вот, возьмите. — Их пальцы соприкоснулись, когда он подал ей стакан вина, налитый горничной, и Элизабет чуть его не уронила, так как легкий физический контакт с его рукой был подобен удару тока.
— Спасибо. — Несмотря на душевное состояние, в котором она находилась, ее голос прозвучал с холодной сдержанностью, и Элизабет повернулась к сидящей рядом Джулии. Она ненавидела этого человека с агрессивным обаянием самца, который, наверное, думал, что, стоит ему поманить пальцем, и все женщины попадают к его ногам. Он был слишком красив, слишком богат, слишком влиятелен и знал это. О да, он знал это хорошо!
Общение на открытом воздухе затянулось далеко за полдень. Катрин с тремя младшими девочками присоединилась к ним, когда подали закуски, что весьма обрадовало Элизабет. Девочки были как живые пружинки, и Элизабет, развлекая их, могла оставаться чуть в стороне от остальной компании и не казаться при этом невежливой. Детишки были в восторге от ее попыток выучить несколько слов по-французски, и их веселые голоса доносились из укромного уголка возле бассейна, куда они с ней удалились. Когда Катрин объявила, что девочки должны вернуться домой для послеобеденного сна, малютки успели так привязаться к Элизабет, что выражали бурный протест против того, что им приходится покидать свою новую подругу.
— Вы очень милы с детьми. — В голосе Филиппа прозвучала нота, смысл которой Элизабет затруднилась определить. Она вернулась к общему столу, где он уже приготовил для нее свободный стул.
— Они забавные, — сказала Элизабет небрежно, в то время как его слова пробудили в ее сердце еще одно горькое воспоминание, казалось уже забытое. Выходя замуж за Джона, она мечтала иметь от него детей — двух или трех, как позволит материальное положение. А когда он ушел и мечта оказалась жестоко растоптана, потеря этих не рожденных детей была для нее почти столь же тяжела, как и его предательство.
— Забавные? — В голосе Мирей звучала смесь веселого пренебрежения и насмешки. — Вы находите забавными чумазые маленькие существа с их пронзительными криками? — Произнося это, она смотрела прямо на Элизабет с острой неприязнью, скрытой от других под фальшивой улыбкой. Этот взгляд на мгновение лишил Элизабет дара речи.
— А я люблю детей, — вмешалась в разговор Джулия. Ее голос был нежным и мелодичным, а рука мягко легла на руку сестры. — И скоро здесь появится еще один. — Она тихо засмеялась и многозначительно похлопала себя по выпуклому животу. С этого момента беседа приняла другое направление и шла теперь о детских именах и личных предпочтениях на этот счет. Однако Мирей оказалась упрямой и через несколько минут вновь напомнила о себе.
Когда в разговоре возникла пауза, француженка удивила Элизабет в третий раз за день. Она повернулась к ней и спросила нарочито равнодушно:
— Стало быть, вы не считаете карьеру возможной, если есть дети? Предпочитаете время от времени возиться с чужими, но не заводить собственных?
Элизабет недоумевала, почему ее игры с детьми Катрин так обеспокоили Мирей, однако это было очевидным.
— Мир телевидения оказался более прибыльным, да? — продолжала Мирей сладким голосом. — Хотя вам ведь приходилось быть стойкой, чтобы выжить. А вы, как видно, не только выжили, но и преуспели.
