Ты не имеешь права обвинять во всем случившемся только его, сказала она себе. Ты была так погружена в свой маленький уютный мирок, что даже ни разу не поинтересовалась, какова жизнь Дэйва за его пределами! Ты знала, что он присутствует на деловых обедах. Вращается в определенных кругах, чтобы быть в курсе событий. Но тебе ни разу не пришло в голову поинтересоваться, должна ли ты находиться рядом, помогать ему и поддерживать! Ты даже не знала, что его дело с Харви закончилось, пока Мэнди не сказала тебе! Ты вообще услышала о существовании Харви только потому, что однажды, когда ты стала жаловаться свекрови на то, что почти не видишь мужа, та вступилась за него: «Он занят этими делами с Харви! Разве ты не знала, как это для него важно?»
Нет, не знала и до сих пор не знаешь, потому что даже не пыталась узнать! Что связывает их в этом браке, кроме дома, постели и троих детей?
Я даже не красавица! — вздохнула она как-то утром, глядя в зеркало. Во всяком случае, не в классическом смысле этого слова. С фигурой все в порядке, особенно если учесть, что у меня трое детей. Ноги — тоже ничего. Но лицо не из тех, что способны остановить дорожное движение. Разве такое лицо должно быть у жены Дэйва Мастерсона? Глаза слишком большие, нос чересчур маленький, рот какой-то по-детски беззащитный — словом, куколка. Кукла.
Алекс недовольно нахмурилась. А взглянуть на мои волосы. Она подняла их вверх, так что длинные волнистые пряди рассыпались золотистым веером. Я ношу эту прическу с того времени, когда была в возрасте Кейт! Эти сказки о Питере Пэне! Да я ни в чем ему не уступаю! Я даже одета, как девочка!
Ну, так сделай что-нибудь с этим, подзадоривал внутренний голос. А почему бы нет? Она задумалась, охваченная внезапным желанием демонстративно сделать что-нибудь такое, чего Дэйв никак не мог ожидать от нее.
— Вот что я скажу тебе, Джеми, — повернулась Александра к мирно играющему на полу спальни малышу. — Я собираюсь полностью обновить свой гардероб! Мы попросим бабушку посидеть с тобой, А если она не сможет, ну, тогда… — Алекс упрямо выпятила пухлую нижнюю губу, совсем как Кейт перед каким-нибудь решительным действием, — …тогда мы просто оставим тебя на твоего папу на целый день, и пусть поварится во всем этом ради разнообразия!
Однако мать Дэйва с радостью согласилась присмотреть за малышом. Это охладило пыл Алекс, хотя ей очень понравилась идея прийти в ультрасовременный офис Дэйва и оставить сына на руках ошеломленного отца.
Успокойся, сказала она себе, сидя в такси по дороге в Лондон. Одно дело воображать, что можешь действовать подобным образом, и совсем другое — поступать так. Алекс испытывала внутреннюю борьбу: желание продемонстрировать свою независимость наталкивалось на робость застенчивой девочки, которая была бы счастлива остаться такой, как есть.
И что в этом плохого — полностью забыть о личных амбициях ради желания быть хорошей женой и матерью? — сердито спросила она себя. Ей нравилось быть рядом с детьми. Она всегда находила время выслушивать их, поиграть с ними.
И Дэйв тоже. Целый день он мог рыскать, как лев, в беспощадных джунглях большого бизнеса, но Алекс знала, что его напряжение исчезало, когда он возвращался домой к своей семье, к обыденным семейным делам.
Переступив порог дома мрачным и далеким, с лицом безжалостного охотника, уже через полчаса, растянувшись на полу рядом с близнецами, он мог увлеченно играть в какую-нибудь замысловатую игру или, усевшись по-турецки перед телевизором, с неподдельным интересом наблюдать за похождениями героев мультфильмов. Казалось, ему доставляло удовольствие спускаться до их уровня — никаких следов напряжения, только мальчишеская улыбка, как у Сэма. Каждый вечер он оставлял за порогом дома тот мир, в котором вращался днем, и с облегчением погружался в заботы и радости семьи.
Но теперь Алекс мучил вопрос, не протекал ли этот процесс и в обратном направлении? До сих пор она не задумывалась над тем, что происходило с Дэйвом, когда он выходил по утрам из дома. Быть может, он так же легко сбрасывал с себя обязанности мужа и отца? И не было ли для него таким же облегчением возвращаться в более насыщенную событиями жизнь? Что представлял из себя этот мужчина, который имел власть над столькими людьми? И не превращалась ли маленькая женщина с тремя детьми в тусклое воспоминание, когда он входил в тот элитарный мир людей с утонченным интеллектом, носивших изысканную одежду и разговаривавших с ним на его уровне?
«Элитарность, утонченность, изысканность», — повторяла Алекс в сотый раз. Эти слова как нельзя лучше характеризовали Дэйва. Да, за эти годы он превратился в зрелого, искушенного в делах мужчину, тогда как она осталась прежней девочкой. Алекс ненавидела себя за это. И ненавидела Дэйва за то, что он вынудил ее осознать свои промахи. А значит, она должна разделить с ним вину за то, что произошло.
Подъехав к дому на такси около шести часов вечера, Алекс с подсознательным облегчением отметила, что черного «БМВ» Дэйва еще не было. Она прошла по дорожке к дому, настолько нагруженная сумками и пакетами, что ей пришлось нажать кнопку дверного звонка локтем.
— Боже мой! — воскликнула Дженни, открыв дверь. — Боже мой! — воскликнула она снова, подняв глаза от груды пакетов, которые Алекс бросила на пол у своих ног, и ошеломленно уставилась на невестку.
— Ну и как? — Алекс в волнении ожидала мнения своей свекрови.
Она была сейчас совсем не та, которая уехала утром из дома, всего лишь на час позже мужа. Исчезла масса длинных светлых волос. Они были безжалостно острижены. Изящная новая прическа заканчивалась шелковистым завитком на уровне подбородка. Искусно выполненный макияж подчеркивал те привлекательные черты лица, о которых Алекс и не подозревала. Все выглядело так естественно, что было почти невозможно сказать, что же изменилось в разрезе глаз и в очертаниях ее губ, — просто они вдруг стали ярче и выразительней.
Но это было еще не все. Исчезли светло-голубая спортивная курточка и полинялые джинсы. Вместо них на Алекс было элегантное пальто из шерстяной ткани нежно-бежевого цвета, подчеркивавшее ее стройную фигуру. Пальто было застегнуто двумя рядами крупных коричневых пуговиц, еще по три пуговицы располагались на манжетах рукавов. Ее новые замшевые ботинки на трехдюймовых каблуках и сумочка были подобраны в цвет пуговиц.
— Думаю, — наконец выговорила Дженни Мастерсон, — что надо приготовить выпить чего-нибудь покрепче для моего сына, когда он вернется домой.
Это был именно тот ответ, который хотела услышать Алекс. Она все еще не израсходовала тот заряд, который толкал ее на демонстративные поступки.
