Вопрос вызвал у нее чувство вины, но Глория не собиралась сдаваться.
– Не знаю, что ты собираешься делать, – ответила она спокойно. – Может быть, расскажешь?
Зелено-голубые глаза Джефа засияли мягким светом – красивые волнующие глаза все еще имели власть над ней.
– Пока слишком рано говорить, – туманно ответил он, изучая ее пронизывающим взглядом, который делал выражение лица жестким. – Как это случилось?
Глория моментально закрыла глаза в замешательстве.
– Что как?
– Брайан, – нетерпеливо сказал он. – Я уверен, что вел себя достаточно осторожно.
Женщина почувствовала, как сильный румянец покрыл щеки. Это было унизительно – сидеть в ресторане и обсуждать способы предохранения от беременности девять лет спустя после случившегося.
– Как? – опять спросил он.
О Господи! Ей хотелось скрестить руки подобно героине в ужасных мелодрамах. В тот раз…
– Это было один раз… Я… мы… – ты не помнишь? – Отчаявшись сказать что-то вразумительное, она умолкла.
Его брови нахмурились, светлые глаза вспыхнули.
– Конечно, помню.
Воцарилось долгое молчание.
– Я думал, это невозможно, – сказал он странно хриплым голосом.
И она тоже думала так вначале, помня необычное состояние, когда они в полусне прижимались друг к другу, не зная, зачем так делают. Это был превосходный акт любви.
И в другой раз, когда она осталась на уик-энд, дарованный им судьбой для взаимного удовольствия, тот безумный эпизод повторился. Медленное, бессловесное соитие, которое, казалось, уносило от земли куда-то в другой мир…
– Возможно, – сказала она, с трепетом вспоминая положительный результат теста на беременность спустя четыре недели. Глория не забыла, как сидела в крохотной комнатке медсестры, не смея думать о будущем, уверенная, что останется одна с ребенком…
– Возможно, – повторила она.
Джеф внимательно взглянул на нее.
– И что ты сделала?
– А как ты думаешь, что я сделала? – требовательно спросила она. – Родила ребенка.
– Оставив Оксфорд, не так ли?
Глория, удивившись, что он вспомнил это, кивнула.
– Да, учеба закончилась. Я бросила Оксфорд, чтобы родить Брайана, – жестко сказала она. – У меня не было выбора.
Джеф покачал головой.
– Выбор есть всегда.
– Не для меня, – гордо сказала она, запрокидывая подбородок и отбрасывая назад шелковистые волосы.
– Ты не подумала о?..
– Ни минуты, даже ни секунды.
– Так сильно хотела ребенка?
Не просто ребенка, а моего ребенка, подумала она, но с этой мыслью пришла новая обида.
– А как ты думал? Конечно, я хотела учиться, закончить Оксфорд! Хотела получить возможность соревноваться в учебе с самыми умными. Хотела подумать о себе…
Дрожащей рукой Глория потянулась за бокалом и сделала большой глоток вина, желая спрятать собственную жалость к себе. Но его слова успокоили ее.
– И ты преуспела в этом. Сделала что-то для себя, и Брайан – прекрасный ребенок, которым можно гордиться.
Она подозрительно посмотрела на Джефа, ожидая какой-нибудь колкости, но ничего не последовало, и его оценка требовала вежливости.
– Спасибо, – сказала она немного жеманно.
– А ты очень скоро вышла замуж после того, что случилось?
Когда же наконец он прекратит это! У него нет права спрашивать об этом после всего, что сделал. Глория посмотрела на нетронутую булочку, лежавшую на тарелке. Ее муж Джон был добрым, прекрасным человеком. Он так много сделал для нее в тот момент, когда была нужна поддержка. Она навсегда перед ним в неоплатном долгу.
– Я не отвечаю на вопросы, касающиеся Джона, – ответила женщина с достоинством.
В любом случае это вопрос, на который трудно ответить, как следует. Она любила Джона, но любовь такое растяжимое понятие. То, что она чувствовала к Джону, не имело ничего общего с тем, что чувствовала к Джефу, которого, конечно, тоже любила. И как только ее угораздило полюбить человека, который так безжалостно поступил с ней…
Они доедали ужин в напряженном молчании. Глория ела очень мало, но потягивала вино, хотя настроение было таким мрачным, что ничто не могло бы его улучшить. В довершение у нее заболела голова, и она отказалась и от сыра, и от пудинга.
Официант принес кофейник, и Джеф легким движением руки указал, чтобы он покинул их.
– Скажи, какой кофе тебе нравится?
– Черный без сахара, пожалуйста. – Она горько улыбнулась. – Как мало мы знаем друг о друге.
– Ты так думаешь? И все же мы родители.
– Биологический несчастный случай, – сказала Глория, ненавидя себя за эти слова, знала, как расстроился бы Брайан, если бы услышал их. И вопрос Джефа стал жутким отголоском ее дум.
– Что ты сказала Брайану? – спросил он. – Знает ли мальчишка что-нибудь о своем настоящем отце? Или он вырос, думая, что твой муж был его отцом?
Глория окинула Джефа пристальным взглядом.
– Я никогда не обманывала Брайана. Сказала ему то, что, по-моему мнению, маленькому мальчику следовало знать.
– Как это было?
Не хотелось повторять то, что она рассказала Брайану о сильной любви, которую испытывала к его отцу. Признание факта ее эмоциональной привязанности к Джефу только усложнило бы ситуацию. Выход нужно выбирать со смыслом и логикой.
– Я рассказала, что очень часто отношения между людьми не складываются и что его отец, так получилось, исчез из наших жизней.
Джеф резко поставил свою чашку на блюдце, но нежный фарфор не разбился.
– Ты говорила ему, что у меня не было выбора? Что я даже не знал о его существовании?
Что ему сказать?
Она хотела сразу поговорить с ним, понимая, что отец имеет право узнать о своем чаде, и надеясь, что если будет ребенок…
Глория почти с ненавистью смотрела на красивое лицо Джефа, вспоминая разговор с его тетей. Та очевидно, никогда не рассказывала племяннику об этой встрече. Он не заслуживает того, чтобы знать о ней, подумала Глория, когда вспомнила, как униженно тогда чувствовала себя. В тот ужасный день девушка вбежала в дверь квартиры дяди Джефа чуть не сбив с ног элегантную блондинку лет около сорока, одетую с головы до ног в модную одежду. Незнакомка посмотрела на посетительницу свысока холодными голубыми глазами.
– Что вы хотите? – подозрительно спросила хозяйка со слабым североамериканским акцентом.
– Вы – тетя Джефа. – догадалась Глория, нервно облизывая губы.
Лукавые выщипанные брови удивленно взметнулись вверх.
– А кто вы такая? – поинтересовалась тетушка.
– Я – Глория. А где Джеф? – спросила девушка, и, вероятно, в ее вопросе прозвучало отчаяние.
– Боюсь, его здесь нет.
Женщина вопросительно вгляделась в бледное лицо Глории, в красные от слез глаза и рассмеялась.
